протянула Линда, а потом заявила. — Минутку, — и вышла из раздевалки.
Я ждала ее больше минуты, и пока прикинула, как платье будет смотреться с моими полусапожками на плоской подошве и черной кожаной курткой. Смотрелось здорово, только волосы меня бесили. Из-за хвоста они поднялись у корней, и это выглядело странно.
Линда вернулась не одна, а в компании Олеси.
— Ты чего еще тут? — удивилась я, увидев ее.
— Да Бервенцов припахал отчеты за этот месяц сдать, — с недовольством объяснила она.
— А я же…
— Заткнись, — не злобно, но решительно прервала меня Олеся.
Олеся частенько забивала на отчеты и уходила домой пораньше, но раз в месяц капитан Бервенцов ее вылавливал и заставлял сдавать все отчеты в один день, из-за чего она сидела с ними до глубокой ночи. И я не раз ей говорила, выделить полчаса, хотя бы раз в три дня, и написать отчеты, но она меня, как всегда, не слушала.
— Меньше разговора — больше дела, а то мне еще тоже за отчеты садиться, — поторопила Линда.
— Какого дела? — нахмурилась я, чувствуя что-то недоброе.
Девушки переглянулись и… приступили.
15 Арчера 22:40
Ничего серьезного они, конечно, не задумали. Просто Олеся нанесла мне неброский макияж, надела на голову обруч, от чего прическа стала выглядеть не такой страной и отправила меня с приказом: зайти куда-нибудь по дороге домой, выпить и подцепить кого-нибудь, ведь завтра у меня все равно выходной. И вообще, сегодня был мой последний "юношеский" день, так как завтра мне уже стукнет тридцать, и я должна буду вести соответственно.
— Я и так всегда вела себя соответственно, точнее, правильно, — ответила на этот выпад я.
— И сколько всего упустила, — парировала со смешком Олеся.
— Исса, даже если мы офицеры, в первую очередь мы — женщины. И нам иногда требуется ласка, — добавила Линда.
— Вы на что меня подбиваете? — сделала я "серьезное лицо".
— Да на то самое! — сказали они в один голос, переглянулись и засмеялись.
Вначале я никуда заходить не хотела, а потом подумала: да черт со всем! Я уже забыла, когда последний раз выбиралась куда-то просто отдохнуть, а не записать в протокол улики и не опросить свидетелей. Да и разговор с Фицмальтом все еще бурлил во мне гневом и раздражением. В общем, я решила зайти в таверну " Золотой ягненок". Таверна была приличная и недалеко от моего дома.
Внутри было шумно, весело и громко. Посетители сидели за столиками веселыми компаниями: пили, ели, разговаривали, некоторые играли в карты. Я тут же принялась осматриваться, выискивая нарушения, например, продажу "запрещенных" веществ, но тут же себя одернула — я сейчас не на службе, и пришла сюда отдыхать! Хорошо еще знакомых и не очень законопослушных лиц тут не было, и признать во мне стражника никто не мог бы.
Заняв свободный стол у окна, я подманила к себе подавальщицу и заказала их фирменное блюдо — "золотой ягненок" и бокал красного вина. Еда оказалась превосходной: молодое мясо ягненка, тушеное в сливках со специями. Вино безумно вкусное: десертное с послевкусием черной смородины. Выпив где-то полстакана, я даже подумывала пофлиртовать с кем-то, но запала, видно, уже не хватило, да и вообще, мне вдруг стало как-то… грустно. На меня навалилась такая усталость от жизни, от работы, от одиночества. В голову полезли всякие мысли о том, что я упустила свой шанс. Что если бы была не так помешена на своей работе, то сейчас меня бы ждал дома муж, ребенок, возможно, собака. Я. Вообще, очень люблю собак. Стало так горько и одиноко…
С одной стороны, вот как раз повод тут подцепить кого-нибудь на ночь. Но с другой — я поняла, что желаю совсем не такого.
Часы отбили полночь. Я сидела как раз возле них и слышала глухие удары, отбивающие двенадцать раз. Отсалютовав бокалом, я тихо произнесла:
— С днем рождения, Исса.
16 Арчера 00:05
Расплатившись с подавальщицей, я вышла на улицу. Холодный ветер взъерошил мне волосы и кинул прядь в лицо, которая зацепились за дужку очков. Я убрала ее, покачнулась и почувствовала, что кто-то крепко схватил меня за локоть. Хоть я вряд ли бы упала, но все равно произнесла:
— Благодарю.
— Не за что, — ответил довольно грубый мужской голос.
Подняв голову, я увидела перед собой мужчину лет так тридцати восьми-сорока. Хотя я считала себя высокой, но он оказался меня на целых две головы выше, про разницу в ширине плеч не стоит и заикаться. Его лицо, как и голос, было грубое и какое-то квадратное, и "ежик" на голове это только подчеркивал. Одет он был в облегающий, словно вторая кожа, свитер под самое горло, коричневую, потертую, но явно добротную куртку. Черные, мешковатые штаны и высокие сапоги на шнуровке.
Опытным глазом я сразу заметила два кольта под мышками в кобуре и нож в сапоге.
"Наемник" — не просто кричал, а предостерегающе вопил его вид.
Мы встретились взглядами, и… я словно поплыла. У него были самые обычные для ангольцев глаза — серо-зеленые. Но что-то в них завлекло меня, притянуло и связало.
Наемник моргнул, прервав наш зрительный контакт, повернул голову в бок и произнес:
— У тебя есть два выхода: пойти со мной добровольно, или я применю силу.
Я рассмеялась, вот только веселья в моем смехе было мало.
— Эх, сегодня, точно, не мой день, — со вздохом произнесла я. — Наконец-то мужик понравился, а он оказался насильником.
Наемник резко посмотрел на меня, прищурив глаза, и через зубы прошипел:
— Значит, по-плохому!
В следующую секунду он поднес к моему лицу кулак, раскрыл и дунул. На простую горожанку этот трюк бы подействовал, но не на стражника. Я резко ушла в бок, "сон-дурман" ушел в "молоко".
— Бестолочь! — выругалась я.
"Сон-дурман" — это порошок, который мгновенно вводил в некое подобие "лунатизма" того, кто его вдохнет. Жертва как бы впадала в сон, но при этом могла двигаться с открытыми глазами: ходить, сидеть и даже разговаривать. Но применять его нужно аккуратно и в нужных пропорциях, которые для каждого человека подбираются индивидуально. Чаще всего его используют наркоманы, так как порошок дает сильный галлюциногенный эффект и вызывает состояние "эйфории".
Правда, в следующую секунду я принюхалась и обозвала бестолочью уже себя, так как это оказался обычный порошок "сна", от которого я бы просто заснула на пару часов. Но обидно от этого было не меньше.
Эх, стареешь ты, офицер Ильц.
Насильнику такие резвые жертвы, видно, еще не попадались. Он взглянул на меня с удивлением и даже
