поверить, что она не заложила мне тебя.
— Она не хотела оставлять тебе лишних надежд. Тебя бы это до ручки довело. Не пойми превратно, но я просто хотела знать, где тебя найти, если что. Я тебя не домогалась.
Я поморщился.
Но говорить ничего не стал.
Из отношений с Кэт я вынес следующую нехитрую истину: расклеиваться и строить из себя дитя малое рядом с девушкой — не решение проблем, да и вообще, не мужицкий удел. Всегда сохраняйте достоинство. Ежели не хотите прослыть чурбаном.
— Ладно, почему именно в эту ночь?.. — спросил я. — С этим вампиром, как я понял, ты имеешь дело уже некоторое время, но отчалить от своих беспокойных берегов к моему, как ты сказала, островку безопасности ты решила только теперь.
Кэт обратилась ко мне, потом снова — к дороге.
— Я не знаю, почему, — сказала она. — Я уже начала готовить себя к его сегодняшнему приходу, но потом…
— Подожди, готовить себя к его приходу?
— Он хочет, чтобы я выполняла этакие… ритуальные штуки перед его появлением. Принимала ванну… еще кое-что. Зажигала свечи.
— И ты делала это ради него? Вампира, которого хочешь убить?
— Все сложно.
— Да я уж понял…
Она одарила меня взглядом. Выражение ее лица было скрыто от меня тенью… так же, как и выражение моего — от нее. Возможно, это было к лучшему.
— Мы… пришли к пониманию, — сказала Кэт. — Эллиот… и я.
— Эллиот? Твоего вампира зовут Эллиот? А какая фамилия?
— Я не знаю. Он никогда не говорил мне. Возможно, и Эллиот — не его истинное имя.
— Кому придет в голову назваться таким именем?
— Не знаю. Вампиру, надо полагать. Вообще, по-моему, он много о чем мне врет.
Я почесал в затылке.
— И к какому же пониманию вы с ним пришли?
— Мы договорились ладить. Раньше я с ним дралась. Я имею в виду, он заявился ко мне, будто насильник, глубокой ночью — понятное дело, я сопротивлялась. Я бы убила его, если бы могла. Но против него ничего не действует. Он всегда берет либо силой, либо умом. Что бы я не предпринимала, последнее слово всегда за ним. Потом он… наказал меня. — Она со вздохом посмотрела на меня. — Вот мы и заключили перемирие. Я не пытаюсь прикончить его, он — не делает… со мной… определенные вещи.
— Как долго это все происходит? — услышал я свой голос. Он казался мне чужим. Будто кто-то лишь притворялся мной, подражал. И — пытался мыслить здраво. Я же внутри весь кричал и вместе с тем смеялся от всего того абсурда, что Кэт вываливала на меня.
— Он начал свои ходки ко мне примерно год назад, — ответила она.
— Год?
— Он не каждую ночь приходит. Он дает мне некоторое время, чтобы оправиться от его выходок.
— Бог мой, — выдохнул я.
— Сегодня у меня просто сдали нервы. Это ведь как… как быть его шлюхой. Я так отвратно себя чувствую после него. Мной пользуются. Стыдно. А страшней всего то, что мне нравится, когда он меня использует. Я это обожаю. А потом — ненавижу себя за это.
Когда она сказала «ненавижу себя», ее голос задрожал, и она расплакалась. Тихо хныкая, она наклонилась к рулю, едва не стукнувшись об него лбом. Мы проехали под уличным фонарем, и я увидел серебристые дорожки слез на ее щеках.
Не могу спокойно смотреть на плачущих женщин.
А плач Кэт и вовсе разбивал мне сердце.
Я опустил руку ей на плечо.
— Все наладится. Все в порядке.
— Нет, — помотала она головой. — Ничего не в порядке.
Ее плечо дрожало от рыданий. Маленькое, теплое и гладкое. Сказать мне было больше нечего. А она все плакала и плакала, ссутулившись и обняв руль.
Моя ладонь скользнула вниз от ее плеча. Ощущать спинку Кэт сквозь шелк было приятно. Я верил, что утешаю ее, но сейчас — тешил еще и себя.
Успокоилась она не скоро. Хлюпая носом, вытерла глаза руками и, отпустив злосчастный руль, откинулась на спинку сиденья, едва не поймав мою руку в ловушку. Впрочем, я успел убраться вовремя. Кэт сделала глубокий вдох, неровный, хриплый — будто внутри нее легкие содрогались тоже.
— В общем, — подвела черту она. — Я готовилась к его приходу. Вымылась, как обычно. А потом, вылезая из ванны, посмотрела в зеркало… — Она покачала головой. Притихла. — Я часто вижу себя в зеркале, но сегодня все было иначе.
— Ты не видела себя в зеркале?
— Что? — Она позволила себе смешок — неплохо для человека, секунду назад рыдавшего в три ручья. — О, нет. Конечно же, я себя видела. В этом-то и проблема. Видела, да не понимала, что вижу. А этой ночью меня как по макушке хлопнуло. Я увидела ранки. Увидела, какой стала худой. Какой выгляжу уставшей. Только тогда я поняла, во что превратилась. В вампиров леденец. Полночный перекусончик. И поняла, что вот так вот пройдет остаток моей жизни, что это теперь моя судьба. Да и нет у меня больше жизни, как таковой. Я — его, и он меня уничтожает. Так что я не стала его ждать. Я просто убежала. Давно надо было так сделать. Есть такие вещи… с ними уживаешься очень-очень долго, даже если понимаешь, насколько они ужасны, но потом переходишь черту и понимаешь, что нужно это все прекратить… даже если через свой труп.
— Как думаешь, он захочет убить тебя? — спросил я.
— Если у него не выйдет поиметь меня снова, конечно, он убьет меня. Но не думаю, что он захочет меня потерять. Подумай — этот парень может заполучить кого угодно, но приходит все время к одной мне.
— Понимаю, — кивнул я.
— Вот видишь, какой я подарок.
— Как думаешь, он влюблен в тебя?
— Нет. Ты издеваешься? Если то, что он со мной делает — проявления его любви, не хотела бы я узнать, как он ненавидит.
— Но он возвращается снова и снова.
— Не знаю, что он во мне нашел. Может быть, я напоминаю ему кого-то. Потерянную возлюбленную из его трансильванского прошлого.
— Так он из Трансильвании?
— Это была шутка, Сэмми.
— А.
— Не знаю я, откуда он взялся. Может, из самого ада. С радостью бы отправила его обратно. Если повезет — в течение этого часа отправлю.
Часы на приборной панели показывали 23:05.
— Я думал, ты хотела, чтоб я его туда отправил.
— Будем работать вместе. Я отвлеку его, ты к нему подкрадешься.
— И с чем же?
— У меня заготовлены и молоток, и кол.
— Господи, — пробормотал я.
— Можешь спрятаться в шкафу в