яркой зелени слезились глаза.
И еще. Здесь пели птицы.
— Я никогда не видел друидов, — вдруг Когон заговорил первым. — Они, должно быть, полезны, раз мы их поджидаем? Интересно, у них есть армия?
— Пф-ф, — Ильсо отмахнулся и опустил голову за камень, — если и есть безобидные существа в Империи, так это они. Ходят, шепчут себе чего-то под нос, постукивают по деревьям.
— Как эльфы? — Когон улыбнулся.
— Вот так ты, да? — Ильсо пихнул его в бок. — Зеленокожий невежда!
— У меня маскировка, — Когон пригнулся, и трава накрыла его с головой. — Видишь? Я полезен!
— Тихо! — уши Ильсо напряглись, и он зашептал. — Кажется, идут, приготовься…
Когон достал сигнальный рог и прижался к земле. На поляне перед ними показались пять фигур. В длинных одеждах, с покрытой головой, они плавно шагали и тянули звучное «М-м-м». Их лица покрывали незнакомые знаки, словно нарисованные чернилами. Оружие Когон не разглядел.
Друиды шли по кругу и пели, птицы отзывались им звонким чириканьем. Даже ветер приутих с их появлением. Когон прижался сильнее, будто они могли его видеть.
Друиды сделали круг по поляне и уселись друг за другом в ряд, скрестив ступни. Они вскинули руки к небу, и перед ними вспыхнул костер. Едва различимое «М-м» стало громче.
— Ну? — Ильсо зашептал, вынимая веревку. — Чего не подаешь знак, а? Подданный Империи?
А Когон словно замер. Друиды, как лесные духи, казались ему прозрачными стеклами на холсте леса. Они общались с растениями, птицами и пели песни. Ему еще не приходилось встречать народ, кто так чествовал жизнь в то время, когда вокруг все теснее смыкалось кольцо войны.
Когон замешкался лишь на миг, и воины напали без сигнала. Выпрыгнув из-за ближайшего уступа, отряд армии Человека накинулся на друидов.
— Рог! Дай сюда живо! — Ильсо вскочил, вырвал рог из рук Когона. Он набрал в легкие побольше воздуха, и тревожный гул наполнил окрестности. Нападавшие не повели и ухом, друиды не сопротивлялись.
Словно неловкий художник разлил краски — на поляне заалели дикие маки. И воины — орки, ящеры и эльфы — топтали их грубыми сапогами.
— Что-то ты поздно, Когон! — крикнул кто-то из своих. — На солнышке пригрелся?
Они шарили по одеждам мертвецов, снимали перчатки и кольца, рылись в земле и обменивались грязными смешками. Когон так и застыл.
— Мы должны были взять их в союзники, — только и вырвалось. — Зачаровать оружие, зарядиться энергией чащи. Рог должен был стать сигналом перемирия…
Когон схватился за голову. Перед глазами возник образ Зурхи. Те же красные маки растекались по ее телу, те же пустые глаза смотрели наверх…
— Я ничего не хочу сказать, — Ильсо выкинул рог в траву. — И, пожалуй, не буду. Кровь невинных обычно красноречивее.
Когон перевел взгляд с эльфа на соратников. Долго они не задерживались. Сделав еще обход поляны, они развернулись и, хвастая добычей, скрылись в зарослях.
«Ты вернешься, Когон, — слова старейшины прочной нитью натянулись в сознании. — Ты приведешь человека. И тогда мы будем готовы»…
— Проклятье, — он процедил сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы не метнуть топор в скалу напротив. — И как ты вздумал бороться?
Он рыкнул, и эльф коснулся его руки. Мягким и уверенным — таким оказалось его прикосновение, и Ильсо поднял глаза:
— Задай себе вопрос, Когон: на чьей стороне ты на самом деле?
— Что это изменит? — он выдохнул. — Нас только двое.
— Ты удивишься, но это не так уж и мало, — эльф улыбнулся и перевел взгляд на поляну. — Человек несет благую цель — единство всех народов. Да, небывалый подвиг в раздробленном мире Змееголовов! Правда, вероятно, в новой Империи «все» — это немного меньше, чем было.
— Гномы не сдались…
— Нет, Когон. Человек даже не пытался лезть в их мир. Все наши племена слабее гномов, но и орки готовы бороться, я прав?
Когон ухмыльнулся. Эльф знал все. Он вставал с первыми лучами солнца, садился у входа в палатку и слушал. И вскоре ночная тишь в лагере сменялась тихим шепотом. Но сколько всего Ильсо слышал прежде?
— А теперь только смотри, — он хитро подмигнул и снова улегся на траву, пряча уши за камнем. Когон повторил то же.
Поляна пестрила красками. Тела мертвых друидов сливались с землей, и лишь красные пятна напоминали о прошедшем разбое. Но костер горел все ярче. Вспыхнув из ниоткуда, он так же не мог погаснуть. С оранжевыми языками пламени смешались фиолетовые, затем зеленые, и костер стал расти.
Птицы умолкли и теперь следили вместе с ними за творящимся волшебством. Пламя достигло верхушек ближайших кустарников, но треск не слышался — только вибрации воздуха, словно от прозрачного щита, едва слышно звенели в тишине замершей чащи. Вместо запаха травы и древесины в нос ударило свежей кожей от новых сапог.
Не веря своим глазам, Когон схватился за камень, и костер вспыхнул — будто выплеснул из себя последние частицы энергии — и потух. Лишь несвязные огоньки остались бродить по поляне.
Частицами энергии оказались фигуры. Снова фигуры в плащах с покрытой головой и сверкающим рубином возле уха. В отличие от друидов, как только появились, они застыли каждый на своем месте и скинули капюшоны. Рубины засверкали ярче. Три фигуры — юноша и две девушки — вскинули руки, и на прежнем месте костра соединились шесть красных лучей.
— Пирамида жизни, — Ильсо прошептал, в его широких глазах отразились цветные блики.
Юноша направил одну руку перед собой, и один луч, словно меч, вонзился в землю. Пять остальных соединились с ним в вершине, и мертвые тела друидов, как по чьему-то безмолвному приказу поднялись над землей. Лучи пронзили их насквозь, и кровь, пропитавшая землю, потоками жизни стала вновь наполнять бездыханные тела.
— Кто они? — не отрывая глаз от творящегося волшебства, спросил Когон.
— Это Истинные, — одними губами проговорил Ильсо. — Люди, не утратившие дар. Первая раса старой Империи.
В их племени не верили в магию, и тем более, в древние расы. Новая вера орков гласила, что Великий Бронг принес жизнь в умирающую Империю. Он создал оазисы в бесконечной пустыне, и расы, расселяясь по разным уголкам, образовывали свои касты. И в их вере не было местам людям.
Но, должно быть, многие поколения старейшин ошибались. Перед его взором, не ведя и глазом в его сторону, Истинные творили волшебство, и убитые друиды поднимались.
— Это невозможно, — Когон протер глаза кулаками, но картинка не исчезла. Лучи потускнели, и красные пятна стерлись с изумрудно-зеленого холста поляны. Друиды преклонили колени.
Над их головами возникли светящиеся шары. Они возвысились и, соединившись в один, вновь образовали пламя. Разноцветные языки
