class="p1">— Э-э, приятель… По каким таким параметрам ты это определил?
— У ней на лице написано: все зэр гут!
— А у меня — зэр даже шлехт![2] — грустно пожаловался Плечов. — Если так и дальше пойдет, выполнение задания неизбежно окажется под угрозой срыва.
Комиссар, конечно же, сразу догадался, что его лучший друг в очередной раз «прикалывается», или как сказали бы наши с вами современники — «гонит»; поэтому громко рассмеялся, но быстро взял себя в руки и строгим голосом произнес:
— И кто более остальных посмел тебе мешать в нашем благородном деле?
— Один деятель из местной ячейки, которого ты ко мне приставил. Назвать?
— Имен лучше не называй. Так… На всякий случай. Кабы чего не вышло.
— Понял. Короче, он, руководствуясь неизвестно каким правом, наделил себя статусом главаря нашей банды, и с тех пор меня вообще ни во что не ставит — даже ниже Николаши!
— Опять за свое?
— Как ты его, блин, бестолкового, инструктировал? О чем думал, отправляя меня в лапы такого изувера?
— Виноват. Прости, если сможешь, — продолжая посмеиваться, откликнулся Алексей. — Можешь бить, но только не ногами!
— Ладно, расслабься: на первый раз прощаю.
— Вот спасибо!
— Только — смотри мне — не жуй резину, быстрее принимай положенные меры, дабы исправить существующее положение!
— Можешь спать спокойно: очень скоро я дам все необходимые указания его руководству.
— Поторопись, братец… А то он постоянно держит меня на мушке. Еще в расход пустит, что делать будешь?
— Если с твоей непутевой башки упадет хоть один — самый тонкий — волосок, мы привселюдно посадим его на кол. Прямо на Дворцовой площади. Так и передай!
— Слушаюсь… Или, как там сейчас надо отвечать по Уставу, вроде — «есть»?
— Ты же у нас Главнокомандующий специальной операции. Как скажешь, так и будет правильно!
— Гут. Теперь о делах. Послезавтра отчаливаем. Кэпу брякни — пускай готовит свою колесницу на 12.00.
— Понял. Отправляться будешь с прежнего адреса?
— Так точно.
— Ну давай… До скорой встречи.
— Обнимаю!
Хоть Израиль Соломонович, как и ранее, не слышал ответных слов комиссара, но сразу обо всем догадался. С чем-чем, а с «чуйкой» у него было все на высшем уровне. Ничуть не хуже, чем у нашего главного героя.
— Зачем вы так? — еле выдавил покрывшийся липким холодным потом Шниперзон, когда Ярослав положил трубку на рычаг.
— Насчет чего? — скорчил недоуменное лицо тот.
— Мушки, расхода…
— Да так… Просто… Чтобы ты не расслаблялся! И не чувствовал себя пупом земли. Особенно рядом со старшими по званию.
— Это вы о себе?
— А то о ком?
— Могли бы и предупредить… Заранее… У меня ведь дети…
— Представь себе: у меня — тоже!
— Но…
В тот же миг, не давая ему закончить фразу, дверь неприятно скрипнула и распахнулась. Плечов молниеносно повернул голову на звук. На пороге кабинета стоял начальник Шниперзона. Нет, на его бордовом лице не было написано ни должности, ни звания, однако то, как вел себя этот невысокий, но чрезвычайно шустрый человечек в ладно пригнанной новенькой форме, ни у кого не могло оставить хоть каких-то сомнений в высоте его служебного положения. С первого — обычно самого верного — взгляда!
— С этой секунды поступаешь в беспрекословное подчинение к этому человеку! — ткнув пальцем в московского гостя, приказал он и обессиленно опустился на подставленный Шниперзоном стул. — Если с ним хоть что-то случится, пойдешь под трибунал.
— Ладно… Вы тут разбирайтесь, а мне пора, — холодно бросил агент Вождя и, хлопнув напоследок облупленной, давно не крашенной дверью, покинул помещение.
Глава 3
Альметьев поджидал Плечова на лавке против неказистого барака, в котором временно разместилось отделение НКВД-НКГБ (современное, шикарное по всем параметрам здание, введенное в строй накануне войны, фашисты разбомбили еще в прошлом году), всем своим внешним видом демонстрируя полное безразличие к происходящему вокруг. И хотя взгляд разведчика в целях маскировки в основном был направлен в противоположную от входных дверей сторону, прозевать момент появления на крыльце своего коллеги по спецзаданию он не имел права. Не для того незаметно следовал за ним.
Сам же Ярослав, как мы знаем, никогда не терял бдительности и поэтому, встретившись лишь на мгновение взглядом с верным другом, никоим образом не подал виду, что они знакомы. И только когда завернул за угол ближайшей многоэтажки, впервые оглянулся.
Николай, что-то весело насвистывая, неспешно брел сзади на довольно-таки приличном расстоянии, часто останавливаясь и рассматривая фасады старинных зданий. Плечов слегка замедлил темп, и спустя несколько минут они наконец-то встретились.
— И что ты здесь забыл? — недовольно проворчал наш главный герой, внимательно посмотрев на напарника.
— Тебя! — искренне сознался тот.
— А я что велел?
— Ублажать Паню.
— Ну и?.. Почему не выполнил приказ? — спросил Плечов.
— Виноват — исправлюсь! — тяжело вздохнул Альметьев и задорно рассмеялся. — Иначе не могу. Ты же меня знаешь, командир.
— А если б я не вернулся в ближайшее, так сказать, время? — с непривычно серьезным видом продолжал «наезжать» на него Ярослав.
— Через час начал бы штурм районного НКВД.
— В одиночку?
— Ну да… Чего стесняться? Сила есть — ума не надо!
— Логично… — не стал развивать тему специальный агент. — Что будем делать? До обеда — времени еще вагон.
— А давай проведаем Ваську, — неожиданно предложил Николай. — Душа болит. Как он там один в госпитале? Без заботы, без внимания…
— Это ты хорошо придумал, — одобрил затею Плечов. — Что ж… Веди меня к нему, Сусанин! Дорогу-то хоть знаешь?
— Ленинградцы — вежливые люди. И покажут, и расскажут, и сто грамм нальют. Последнее про них я сам только что придумал. Однако ничуть не сомневаюсь, что при надобности так оно и случится.
— Согласен!
* * *
В 1894 году по ходатайству Светлейшей княжны Евгении Максимилиановны, между прочим — самой принцессы Ольденбургской, на базе общины сестер милосердия имени Святой Евгении, в самом сердце Петербурга была открыта лечебница для малоимущих граждан. В 1921 году ей присвоили имя одного из вождей пролетарской революции — Якова Михайловича Свердлова (отсюда, как вы понимаете, и прозвище — Свердловка).
В начале тридцатых годов в больнице стали обслуживать партийных, советских и хозяйственных руководителей Ленинграда и области, а также ветеранов большевистской партии. Поэтому именно здесь были собраны все крупнейшие ученые и ведущие медицинские специалисты «колыбели революции».
Об этом Плечову с Альметьевым сообщила сухонькая старушка, к которой они решили обратиться за помощью.
Старушка с радостью откликнулась и, пока они вместе неспешно добирались до Старорусской улицы, выложила все, что ей было известно об истории искомого медучреждения.
Впрочем, друзья (ученые как-никак люди!) уже знали
