пока они тоже не пришли в негодность. Главным его увлечением в те пять лет было смотреть на звёзды часами напролёт.
Дэйв Стэндиш никогда не читал художественной литературы. С четырёхлетнего возраста он ни разу не видел другого человека, кроме доктора Роско. Никогда не был свидетелем тому, как работает разум, подобный его собственному. Никогда не чувствовал дуновения ветра на своём лице, смеха в ушах, поцелуя на щеке. Никогда не задумывался о своём месте в обществе многих других людей, не читал газет и не слушал радио. Никогда не испытывал в полной мере таких эмоций, как страх, ненависть, любовь, гнев, жалость или счастье.
Разум Дэйва Стэндиша был отдельным миром.
Но этот разум превосходно справлялся со своей задачей, такой же холодный и необъятный, как само пространство. И, следовательно, такой же стабильный.
За месяц до того, как ему исполнилось двадцать шесть лет, он сам сел за штурвал и с рёвом запустил могучие атомные двигатели. Корабль был предварительно развёрнут так, чтобы его ракетные дюзы были направлены в сторону 61 Лебедя. Длинные языки пламени вырывались перед кораблём и проносились мимо иллюминаторов. Казалось, что вся вселенная охвачена пламенем.
Вскоре Дэйва начал раздражать постоянный гул и пульсация ракетных дюз. Ему больше нравилась абсолютная тишина космоса. Однако выбора не было. В течение шести месяцев дюзы извергали свою энергию, замедляя корабль с его титанической скорости в девяносто три тысячи миль в секунду.
По прошествии пяти месяцев замедления, звезда 61 Лебедя становилась всё ярче, пока не превратилась в самую яркую звезду на небосводе. Через некоторое время на его глазах она раздулась с двух сторон и в конце концов разделилась на две отдельные составляющие. Одна из них была огромным красным солнцем, другое — жёлтым, поменьше. Когда у последнего, что было ближе, стал виден диск, стали видны планеты.
Корабль полностью погасил скорость, и Дэйв Стэндиш отключил ракетные дюзы. Он быстро произвёл расчёты и выяснил, что самая дальняя планета, находящаяся в пяти миллиардах миль от жёлтого солнца — холодное безвоздушное тело.
Он развернул корабль с помощью боковых дюз и подлетел ближе. Рядом с жёлтым солнцем появилась другая планета, всё ещё в двух миллиардах миль от светила, тоже замёрзшая и, несомненно, совершенно безжизненная по всем земным меркам. Корабль миновал ещё пять планет, две из которых были окружены кольцами, подобными Сатурну, и, наконец, занял положение примерно в ста миллионах миль от центрального светила.
Дэйв вышел на планетарную орбиту. Он следовал инструкциям, оставленным доктором Роско. В узкой зоне между восьмьюдесятью пятью миллионами и ста десятью миллионами миль должна быть обнаружена планета, если она вообще там существовала. Если бы она находилась дальше, её можно было бы сравнить с Марсом, и, вероятно, она была бы такой же иссушенной и безжизненной. Если бы она была ближе, то это была бы планета с высокой температурой, подобная Венере, не пригодная для развития высоких уровней эволюции.
На этом единственном шансе — на планете, находящейся на правильной орбите, — основывались надежды на выполнении миссии, ради которой гигантский корабль был отправлен на шестьдесят шесть триллионов миль через космические просторы.
Дэйв Стэндиш не испытал особых эмоций, когда наконец увидел планету, находящуюся на орбите в ста пяти миллионах миль от жёлтого солнца. Он подозревал, что, если бы доктор Роско был жив, он бы обезумел от радости. Но сам Дейв не испытывал ничего, кроме определённого научного удовлетворения.
Планета увеличивалась в размерах по мере того, как он вёл к ней по прямому курсу свой корабль. Вскоре появился большой зеленоватый шар, окружённый туманной белой атмосферой. Это пробудило в Дэйве глубокие воспоминания, хотя он и не совсем понимал почему. Он ввёл корабль в атмосферу и вышел на орбиту примерно на высоте стратосферы.
Дважды облетев планету и увидев внизу явные признаки цивилизации, он направил корабль к самому крупному из городов. В конце концов его корабль завис над фантастическим городом — удивительным и прекрасным. Он занимал сотни квадратных миль территории вдоль морского побережья и сверкал зеленью огромных пространств, похожих на парки, расположенные в его пределах. Невысокие, далеко отстоящие друг от друга здания были сложены из переливающегося камня, они выделялись великолепной архитектурой и бесконечными рядами окон, в которые лился тёплый солнечный свет. В этом замечательном городе не было ни дыма, ни копоти.
Дэйв увеличил скорость, развернул тарелкоподобный корабль плоской стороной вниз, и начал осторожно снижаться. Он приземлился на широком лугу, расположенном недалеко от городской черты. Мягкость посадки которая в обеспечивала система пневматических посадочных полозьев. Затем он выключил двигатели, проделавшие такую огромную работу, и подбежал к ближайшему иллюминатору.
Целый час он смотрел вдаль, погрузившись в некий зрительный транс.
Впервые за двадцать два года он оказался на планете. В нём шевельнулись смутные воспоминания, воспоминания о том, что было целую вечность назад, когда он, будучи крошечным ребёнком, жил на такой планете. Но его взрослое воображение никогда не могло представить себе, какой на самом деле была она.
Он был совершенно сбит с толку и с трудом мог поверить, что перед его глазами может простираться до самых горизонтов полоса неметаллической материи.
И солнечный свет — какая это была удивительная вещь! Всё небо было залито его ослепительным светом, скрывшим звёзды. На мгновение Дэйв испугался, потому что звёзды были его спутниками почти всю его жизнь.
После приземления Дэйву Стэндишу всё это показалось сном. И всё же это был яркий сон, гораздо более яркий, чем тот, другой, блёклый сон о Земле.
Вскоре из города показалась вереница человекоподобных фигур и направилась к кораблю. Они были так поразительно похожи на него самого, что Дэйв ахнул от изумления. У них были тонкие заострённые уши, узкие рты, длинные зеленоватые волосы и довольно длинные руки и ноги, но в остальном они были похожи на людей.
Существа остановились перед кораблём и с явным изумлением уставились на него, возбуждённо переговариваясь друг с другом. Затем они заметили лицо Дэйва в иллюминаторе и помахали ему, чтобы он выходил. Он инстинктивно понял этот жест.
Дэйв вышел.
Он впервые вдохнул острый воздух, который выходил не из резервуара, и от него закружилась голова, как от вина. Он почувствовал дуновение ветра на своей коже, и по всему его телу пробежали мурашки. Он наклонился к земле и набрал пригоршню земли и травы, пропуская их сквозь пальцы. Он не знал почему, но от чего-то солёного у него защипало в глазах.
Затем он заметил, что люди столпились вокруг, уставившись на него
