– Этот Чэмпион грабил банковские броневики где-то в Айдахо. Крутой сукин сын и звездно-полосатый герой для всей расистской сволочи в Америке.
Мисс Сноу спокойно выдержала удар, но испуганно вздрогнула чуть погодя, когда двое юных отморозков за ее спиной начали с диким хохотом тыкать друг друга охотничьими ножами, не вынимая их из ножен.
– Если продавать пистолет частным порядком, вы получите больше, чем за него смогу заплатить я, – сказал ей Джимми, не обращая внимания на Риту, чьи глаза метали громы и молнии. – Я могу выставить его на продажу как посредник, но наша наценка сорок процентов.
– Я в курсе. – Мисс Сноу убрала свернутый кусок ткани в сумку. – Недавно один человек предложил мне за него четыре тысячи, но я ему отказала.
– Цена хорошая, – сказал Джимми. – На вашем месте я бы согласился.
– Нет, сэр, я не хочу продавать его этому человеку. И я не хочу, чтобы это делали вы. Таково мое условие сделки.
Рита собралась было возразить, но Джимми ее опередил:
– А почему, собственно, вы не хотите продать кольт ему?
– Это уже, извините, мое личное дело.
Рита вырвала кольт из рук Джимми и протянула его мисс Сноу:
– Ну так пусть оно и остается вашим личным.
После нескольких секунд замешательства мисс Сноу решилась:
– Этого человека зовут Рэймонд Борчард. Он именует себя майором, хотя я не уверена, что он вообще служил в армии. У него лагерь в горах, где он и еще несколько таких же чокнутых играют в войну, маршируют, стреляют по мишеням и ругают правительство. Он преклоняется перед Бобом. И остальные тоже. Он сказал мне, что оружие Боба является символом. Если кольт будет в их руках, сказал он, это укрепит их боевой дух.
– Не понимаю, почему вас это так волнует, – сказала Рита. – Вы ведь и сами из той же своры.
Мисс Сноу хладнокровно отразила выпад:
– Вы меня не знаете, мэм.
Джимми про себя усмехнулся: Рита ненавидела, когда ее называли «мэм».
– И не желаю знать... мэм. – Она положила кольт на стол.
– Мне едва исполнилось восемнадцать, когда я стала женой Боба Чэмпиона, – продолжила мисс Сноу с ноткой вызова. – И я скажу вам, он был неплохим человеком, работящим и набожным. Но потом его как будто подменили. Может, это все из-за вечной нужды в деньгах... я до сих пор не понимаю. Казалось, одну минуту передо мной настоящий Боб, а в следующую минуту – кто-то совсем другой. Мне тогда было двадцать три года, трое детей. Может, и надо было от него уйти, но я просто не знала куда. – Голос ее дрогнул. – Если вы это ставите мне в вину, что ж, ваше право. Меня сейчас заботит совсем другое: я нашла хорошее место в Сиэтле и думаю только о том, чтобы собрать денег на переезд с детьми подальше отсюда... подальше от Рэя Борчарда.
Рита одарила Джимми одним из своих красноречивых («сам разгребай это дерьмо, коль есть охота») взглядов и перебралась за второй стол. Джимми сжал рукоятку кольта и почувствовал, как события давнего прошлого всплывают в его сознании.
– Вот что я могу вам предложить, – обратился он к мисс Сноу. – Я выставлю ваш пистолет на продажу сначала здесь, а через неделю в Норт-Бенде. Если мне удастся сбыть его за это время, я возьму двадцать процентов комиссионных. Если не удастся, я предложу за него свою цену, а там уже вам решать.
– Звучит разумно, – сказала мисс Сноу без особой, впрочем, уверенности.
– Даже слишком, черт возьми, разумно! – Рита вскочила, отбросив назад стул. – Мы не занимаемся благотворительностью!
– Один раз можно себе это позволить, – сказал Джимми примирительно. – Не вредно в кои-то веки помочь ближнему.
– Джимми!
– Сегодня мы точно сделаем «беретту»! – Он выхватил из кассового ящика пригоршню двадцаток. – Вот. Можешь отпраздновать сделку. И сними нам комнату в «Красной крыше».
Ему казалось, еще немного – и раскаленная сталь ее взгляда выжжет двуглазое клеймо на коре его мозга. Рита сгребла купюры и засунула их в карман рубашки.
– Ключ от номера возьмешь у портье, – сказала она. – Я буду в «Брэндивайнз». И попробуй только не продать эту чертову «беретту»!
За сим она отбыла, попутно чуть не сбив с ног какого-то лысоватого господина в камуфляжной куртке и брюках.
– Я не хотела создавать вам проблемы, – сказала мисс Сноу, но Джимми небрежно отмахнулся:
– Обычное дело. Наши с Ритой отношения носят, как говорят в таких случаях, амбивалентный характер.
– Вот оно что?!
Амбивалентные отношения, судя по всему, не были существенной составной частью жизненного опыта мисс Сноу.
Джимми начал заполнять квитанцию.
– Было бы неплохо узнать, как выглядит ваш приятель Борчард, а то ведь он может назваться другим именем.
– Это не в его стиле. Он первым делом представится, вот увидите. Полагает, что это должно впечатлять собеседника.
– Да, но... – Джимми поднял голову от бумаги, – он ведь может прислать кого-нибудь из своих людей. Давайте так: я закажу вам кофе, а вы пока пройдитесь по залу и посмотрите, нет ли здесь кого знакомых.
Мисс Сноу отшатнулась от стола, обеими руками сжимая сумку.
– Нет, сэр. Я не хочу видеть этих людей. Потому и отдала пистолет вам. Нет, даже не просите.
– Ладно. – Джимми покончил с квитанцией. – Но мне надо как-то держать с вами связь, чтобы сообщить, когда я найду покупателя.
Он дал ей свою визитную карточку, а она нацарапала на бумажке телефонный номер и адрес, после чего повернулась на каблуках – легко и плавно, будто в танце, – и взглянула назад, продемонстрировав Джимми вполоборота свою ладную фигуру в облегающем цветочно-голубом платье.
– Я буду дома большую часть уикенда – говорю на тот случай, если соберетесь позвонить или зайти, – сказала она, сопровождая эти слова ярко-вишневой улыбкой. – Большое вам спасибо... за все.
– Я свяжусь с вами в ближайшее время, – пообещал Джимми.
* * *
Куба – вот где росла та самая пальма. Джимми сидел, отвернувшись от стола, склонив голову и вертя в руке кольт. Куба – и это было очень давно. Лет через десять после испано-американской войны. Нет, пусть будет пятнадцать, ведь Джон Браунинг создал прототип этой модели не раньше 1909-го. Первый владелец пистолета, Хоуз Резерфорд, с 1901-го служил переводчиком при посольстве США в Гаване...
Хотя, решил Джимми, переводчик – это слишком мелко для полковника Резерфорда. Он должен быть важной шишкой, иметь большое влияние и связи, по крайней мере того требовал сюжет. Предположим, он выступал чем-то вроде посредника между различными американскими миссиями и правительством Кубы. Да, это уже лучше.
Год за годом, прокручивая сделки с продажными кубинскими чинушами, Резерфорд обзавелся приличным капиталом и приобрел вес в местном обществе, а в 1910-м, получив звание полковника, пришел к выводу, что отныне его социальный статус нуждается в закреплении посредством брака. Посему он отбыл на родину в Виргинию, где заявился в дом мистера Моргана Лайла – плантатора, у которого его отец некогда был издольщиком, – с намерением просить руки младшей дочери Лайла, Сьюзен.
