приходилось держать ровнее, чем требовалось для должного положения при писании грамот.
Завершив письмо, однако, она не застала его за этим занятием. Он как будто врос в отдаленный стол, в старую скамью, во властное книжное царство.
Сохраняя достоинство, Кларисса сколь можно естественнее прошуршала мимо его стола в широких своих юбках. Проплывая вровень, она сбросила бумагу пред очи адресата.
Не успела она продолжить и трех шагов, как Теодор во мгновение прочел ее ответ и вдруг осторожно придержал ее за широкий рукав – коснуться руки, известно, по правилам приличия не осмелился.
– Кларисса Микаэлевна, – произнес он негромко. – Приходите к нам завтра с батюшкой и сестрицей к вечерней трапезе.
От неожиданного звука его голоса в тишине читальни стало непосебе. Приглашение его тем более застало ее врасплох. Как же можно предречь его деяния?
Вопреки суждению, захотелось согласиться. Они соседи, их отцы на коротке – воистину, нет никаких причин ее дыханию сбиться.
Не вдруг она ответила, но за вдохом и выдохом обронила сдержанно:
– Я передам батюшке ваше приглашение. Всего доброго.
Впервые Кларисса покинула либерию, не приступая к чтению. Повлекло свободно ступать по солнечным улицам, услышать оголтелое пение птиц, кои, пренебрегши новизной рифмы или точностью слога, во весь клюв превозносили первую зелень.
Впрочем, роскошь поразмыслить в одиночестве Клариссе в это утро не выпала. Минуя от крыльца полсотни саженей, она вынужденно улыбнулась знакомой.
– Доброго здоровья, Лея Сальвадоровна! – приветила она с легким кивком.
– И вам, Кларисса Микаэлевна, – отвечала магичка чинно, подхватывая купеческий манер юной девицы. Затем окинула ее статную фигуру взглядом, неожиданно подалась вперед и тоном заговорщицы прибавила:
– Кларисса Микаэлевна, не сочтите за невежливость, вы так чудесно смотритесь! Но когда ваш батюшка приобрел мои наряды для вас, я проявила непростительную беспечность – в одном из кармашков юбки могло остаться краткое письмо, даже скорее записка. Оно принадлежит перу моего нежеланного жениха и сложено в несколько грубой манере. Надеюсь, оно не доставило вам неприятной минуты?
Остолбеневшая Кларисса краснела стремительно и плотно. Сглотнув, в отяжелевшей тишине медленно, со нарастающим ужасом, обернулась.
Определенно, это был в значительной степени благоприятный день. Потому что Теодор едва показался из дверей либерии и никак не мог ведать вопроса магички Леи.
