у трудового люда классовое самосознание и поднимая его на революционную борьбу. В итоге едва минули годы реакции, последовавшей после революционного подъема 1905–1907 гг., как первомайские выступления приобрели общепролетарский характер. В 1912–1914 гг. во многих городах страны прошли многотысячные стачки и демонстрации. Выходящая с апреля 1912 г. газета «Правда» выпустила Майский листок, который читался рабочими с «захватывающим интересом и энтузиазмом»{11}. 1 мая 1913 г. подняла забастовку почти 250-тысячная армия петербургского пролетариата. По столице прокатилась волна внушительных уличных демонстраций. Под красными флагами, с пением революционных песен, призывами к революции рабочие выступали против мобилизованных правительством сил полиции и охраны.
Особенно мощным было первомайское празднество в 1917 г. в Петрограде. Профессиональный революционер, участница Великой Октябрьской социалистической революции Е. Тарасова вспоминала: «Никогда не забыть, как мы праздновали Первое мая — международный день пролетарской солидарности — в 1917 г. Это была первая свободная маевка.
На всех заводах и фабриках еще задолго начали большевики выступать с докладами. Заводские организации готовили знамена, создавались хоровые кружки, оркестры из рабочих и работниц. Готовились плакаты с боевыми лозунгами «Да здравствует Интернационал!», «Да здравствует социализм!», «Вся власть Советам!»…
Мы создали кружок песенников, устроили несколько спевок и все революционные песни выучили наизусть.
В день 1 Мая наш хор шел в первых рядах демонстрантов Выборгского района. Мощно звучали революционные песни. Колыхались красные знамена. На груди у каждого алели банты… Демонстранты всех районов Петрограда направлялись к Марсову полю. Временное правительство наметило туда такой путь, чтобы все рабочие колонны прошли мимо трибуны, где находились новоиспеченные правители из капиталистов и помещиков, эсеров и меньшевиков.
Но рабочие многих районов Петрограда шли к Марсову полю через Дворцовую, Театральную, Исаакиевскую площади и, минуя трибуну Временного правительства, выходили к трибунам большевиков. На этих трибунах были В. И. Ленин, члены большевистского ЦК и члены Петербургского комитета. Всем хотелось видеть и слышать выступление В. И. Ленина»{12}.
Легальное празднование 1 Мая в России стало возможным с 1917 г. В стране свершилась Февральская буржуазно-демократическая революция. Ее начало совпало с Международным женским днем, отмечавшимся пролетарками царской России с 1913 г. по старому стилю 23 февраля{13}.
Существенной частью борьбы за духовное раскрепощение личности являлись и выступления за гражданские права человека. В условиях царской России, при законодательстве, пронизанном клерикальными ограничениями, было затруднительным введение в жизнь каких-либо гражданских мероприятий по оформлению, например, рождений, брака, похорон. Между тем необходимость таких мероприятий, в особенности гражданского законодательства о браке, которое оставалось неизменным с крепостнических времен, становилось все насущнее. В 1914 г. С. М. Кирову пришлось, например, выступать в печати с защитой требований путиловских рабочих о признании законным гражданского брака. Поводом для выступления было постановление правительственной больничной кассы не выдавать рабочим вспомоществования на погребение жены, если супруги состояли в браке без церковного венчания. С. М. Киров писал, что это постановление взволновало весь Нарвский район Петрограда, так как «за последнее десятилетие рабочие почти совершенно перестали венчаться»{14}.
«Законным» признавался только церковный брак. Из этого следовало и отношение к детям как к «законнорожденным» или «незаконнорожденным». Последние ограничивались в гражданских правах. Ущемлялись в гражданских правах и лица, состоявшие в браке, не оформленном при помощи церковного венчания. Исключительно трудным было расторжение церковного брака. Лицам, взаимно желавшим развестись, приходилось разыгрывать комедию супружеской измены. Браки между христианами и нехристианами запрещались.
Последовательную позицию в вопросе о гражданском оформлении рождений, браков и похорон занимала партия социал-демократов. Уже в III Думе, как вспоминал видный деятель Коммунистической партии В. Д. Бонч-Бруевич, социал-демократическая фракция РСДРП твердо заявила о необходимости «раз и навсегда, по закону, иметь возможность порвать все отношения со всеми церковными и вообще религиозными сообществами и приобрести отсюда вытекающие права гражданского брака, гражданской семьи, гражданских похорон, и вообще избавиться от всего того, что сковывает личность церковной зависимостью»{15}.
Вопросы о гражданской метрикации и отделении церкви от государства решаются в ходе буржуазно-демократической революции. В России Февральская революция 1917 г. поставила их, но не решила. Эти задачи были решены лишь после победы Великой Октябрьской социалистической революции.
Первые шаги к безрелигиозным формам быта
Декрет Советской власти об отделении церкви от государства
Молодая социалистическая республика в числе многих язв капиталистического общества унаследовала от старой России и остро стоящий религиозный вопрос.
В числе важнейших законодательных актов Советской республики, способствовавших решению конфессионального вопроса, был Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах, провозглашенный 20 января 1918 г.{16} Этот Декрет — выдающийся государственно-правовой акт, разработанный при непосредственном участии В. И. Ленина. Декрет выдвинул и развил дальше глубоко научные принципы взаимоотношений между государством и церковью.
Он провозглашал право граждан исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, отменял всякие праволишения, связанные с исповеданием или неисповеданием какой-либо веры. Декретом были отменены религиозные присяга и клятва. Отправления государственных или публично-правовых общественных установлений перестали сопровождаться религиозными обрядами и церемониями. Ведение актов гражданского состояния полностью передавалось гражданской власти. На основании Декрета упразднялось выполнение церковью некоторых государственных функций (например, регистрация новорожденных, браков, ведение бракоразводных дел и др.), ранее составлявших область ее деятельности.
Важным этапом на пути к проведению в жизнь Декрета об отделении церкви от государства был Декрет о гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния, принятый 18(31) декабря 1917 г.{17} Этот Декрет провозгласил обязательной лишь гражданскую форму регистрации брака. Церковный брак объявлялся частным делом брачащихся. Соответственно действительным объявлялось только гражданское расторжение брака. Этим был открыт путь к секуляризации семейно-бытовых норм, установлений, традиций, были отменены принудительность и юридическая сила церковных обрядов, сопровождавших основные вехи жизненного пути человека. Каждый гражданин становился свободным перед отправлением тех или иных религиозных актов, имевших прежде статус юридического закона. Открывался путь к подлинной секуляризации свободного времени человека, и — что особенно важно — к безрелигиозному воспитанию подрастающего поколения.
Декрет ликвидировал также шариатские нормы семейного права мусульман, что имело поистине революционное значение для народов Советского Востока.
Законы об отмене калыма, запрещении многоженства, о повышении брачного возраста, против принудительной выдачи женщин замуж стоят в одном ряду с важнейшими декларациями Советской власти, направленными на уничтожение социального и национального гнета. Прогрессивный характер этих мероприятий, их социальная значимость сказались, например, в том, что в Казахстане в течение двух десятилетий день отмены калыма отмечался как революционный праздник.
Отделение церкви от государства и последовавший вслед за тем переход на гражданскую метрикацию стали важнейшими условиями, подготовившими почву для полного освобождения семьи из-под опеки религиозных организаций. Социально значимым было и то, что с введением «красной», т. е. гражданской, метрикации и празднеств
