она вновь замолчала, а в глазах появился металлический отблеск. И на глазах своего собеседника она стала перевоплощаться. Горб старушки распрямился, руки и ноги стали расти и обрастать мускулами, волосы, как грива, окутывали лицо, ниспадая на плечи. Теперь перед ним предстала воительница в доспехах, похожая на Зену – королеву воинов, защитницу угнетённых. «Что ты хочешь узнать?! – спросила она жёстким голосом. – Что ты хочешь услышать?! Он больше не посмеет обижать маму! Он ответит за смерть Китти! Он!..»
«Кристи…»
Она глянула на него и стала вновь уменьшаться в размерах. Теперь перед ним сидела Кристи. Почти такая, как в жизни, только с поникшими плечами и до боли грустным взглядом. Она казалась младше, чем в жизни, но была такой же милой.
«Ну, вот и хорошо. Кристи, пойми, что я здесь не просто так. Я пришёл тебе помочь. Расскажи, что тебя беспокоит, что ты решила сделать сегодня? И мы вместе подумаем, как справиться со сложившейся ситуацией». На самом деле информация о её жизни уже потоком лилась по его сознанию, но ему важно было разговорить девушку.
«Знаешь, я – как Алиса в стране чудес. Помнишь эпизод с Чеширским котом?
«– Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
– А куда ты хочешь попасть? – ответил Кот.
– Мне всё равно… – сказала Алиса.
– Тогда всё равно, куда и идти, – заметил Кот.
– Только бы попасть куда-нибудь, – пояснила Алиса.
– Куда-нибудь ты обязательно попадёшь, – сказал Кот. – Нужно только достаточно долго идти. Некоторые не видят выход, даже если найдут. Другие же просто не ищут.»
Я не знаю, куда хочу попасть, и, хотя ищу выход, не вижу его… А может, просто не хочу найти».
Этот монолог тронул самые глубокие струны его души. Он сам не раз ощущал себя Алисой в Стране Чудес. Это так описывало и его душевное состояние. Но сейчас не было времени на самокопание и жалость к себе.
«Кристи, просто расскажи. Иногда этого достаточно – проговорить вслух свои проблемы. Ты кому-нибудь рассказывала, что с тобой происходит?»
«Да, но не всё. Я рассказала Сьюзен. Она пытается меня поддержать, но ей не понять. Она живёт в счастливой семье, где мама и папа любят друг друга, где день начинается и заканчивается не синяками и побоями, а объятьями и поцелуями. Я счастлива за неё, и так завидую ей. Когда я остаюсь у неё ночевать, чувствую себя самым счастливым человекам на свете! Её мама полна сил, хотя у них трое детей. Её папа много работает, но это не мешает ему шутить за ужином и вызывать улыбки на лицах всей семьи». Она замолчала.
«Кристи, иди сюда». Он стоял у окна и протягивал ей руку ладонью вверх.
Она встала и шаркающей походкой направилась в его сторону. Хотя она и стала девушкой, но было ощущение, что вот-вот она вновь превратится в сгорбленную старушку.
«Посмотри в окно (он постарался сделать вид за окном как можно спокойнее). Послушай, как плещутся волны, смотри, как летают чайки. Какой красивый закат перед тобой. Давай попробуем эту безмятежность вернуть и в твою жизнь. Конечно, после всего, что произошло в твоей жизни, останутся душевные раны, но ещё можно что-то исправить. И не тем способом, на который ты решилась».
Она дала себя обнять за плечи и положила голову ему на плечо. Немного постояв так, он проводил её обратно к креслу и сел напротив. На столе уже стояли два стакана с шипящей газировкой со льдом и трубочкой.
Взяв напиток в левую руку, она вновь откинулась на спинку. Он понимал, что надо немного поторопиться. Конечно, в сознании время шло совершенно по-другому, но если она не вернётся в класс через десять минут, её пойдут искать.
Она неожиданно заговорила.
«У меня была младшая сестра. Китти. Мы её так называли. На самом деле её звали Рэйчел. Она была похожа на котёнка. Ласковая, добрая, открытая и доверчивая. Доверяла всем! Даже чужим на улице. Говорила, что все люди добрые, просто иногда несчастные. Наивная дурёха. Она была моим маленьким ангелочком. Моим светом в этом мире, моей надеждой на то, что всё в конце концов наладится. Но я её не сберегла. Конечно, у меня сейчас есть младший брат. Он тоже нуждается в моей любви, но я не могу больше привязываться. Мне страшно. Пока отчим жив, ничто не может быть хорошо. Не будет спокойствия в нашей семье». Она замолчала, не мигая глядя в окно. С её места не было видно берега океана и волн, только кроваво-красный закат, который напоминал ей тот страшный день. У неё не было слёз на глазах. Только бесконечная грусть и стальная решимость.
Он молча ждал, когда она продолжит. Не торопил её, потому что ей жизненно необходимо было это время, чтобы прочувствовать всё, что внутри, чтобы признаться себе во всём.
«Однажды я шла от остановки школьного автобуса. Мне было девять лет. Тогда я двигалась, как та девочка, которую мы встретили в туалете – вприпрыжку по дороге и по жизни. Иногда, как будто играя в классики – прыгая то на одной ноге, то на двух. Но, уже подходя к дому я поняла, что что-то не так. Хотя была совсем ребёнком, я почувствовала ту невидимую тяжёлую ауру, окружавшую дом. Подойдя к двери и тихонько её приоткрыв, я увидела, как отчим держит бездыханное тело моей семилетней сестры на руках, стоя перед открытой дверью в подвал. На её лице не было живого места, кровь капала на его одежду, оставляя расползавшиеся по ткани круги. Я еле сдержалась, чтобы не закричать. Закрыла себе рот рукой, и продолжала наблюдать за ним через щёлку. Было ощущение, что моё тело превратилось в камень, и я не могла пошевелиться, остались подвижными только глаза. Он поставил её тело прямо перед лестницей в подвал и с силой толкнул его. Звук раскалывающегося черепа до сих пор преследует меня во сне и наяву».
Глядя на Кристи, он понимал, как ей плохо, но также он видел, что её лицо постепенно разглаживается от морщин, из глаз потекли слёзы, и он видел, что с каждой слезинкой груз на душе становился всё легче. Ей давно надо было всё рассказать кому-то, кто поверил бы ей, кто прочувствовал бы всё вместе с ней.
«Он повернулся в сторону двери, и я увидела его глаза: это были глаза зверя. Я развернулась и побежала прочь. Не знаю, видел он меня или нет, но так страшно
