оппонента.
Пришлось обойти, тот самый куст вызвал обоснованные опасения, на Хэлле к растениям, да и к животным, приходилось относиться с крайней недоверчивостью: один и тот же вид мог сильно отличаться характеристиками в разных местах. Причина проста: безумный ритм жизни приводил и к безумной скорости эволюции. Каждый организм существовал сам по себе, вёл одиночную борьбу, признавая лишь своё потомство. Тут не было семей, стад или стай, каждый сам за себя, совсем как в человеческом обществе. Всё это порождало постоянные мутации, изменения, вариации, и безобидное существо, бродившее вокруг Базы, километрами спустя могло обернуться кровожадным хищником.
Это вдвойне касалось нейтральной зоны. Местность тут слабо изучена, в основном по снимкам со спутника, а живой мир и подавно никто не проверял. Людей в такие места направляли крайне редко, обходясь воздушными дронами, но порой бывали ситуации, когда требовались человеческие руки. Например, застолбить за собой право на разработку руды.
Под ногой хрустнула ветка. Сергей замер, прислушиваясь и присматриваясь, впрочем, даже в полдень, видимость едва ли превышала пары метров, джунгли кутались во влажном тумане и бесконечном переплетении растительности. Где-то в траве разбежались мелкие зверьки, местные аналоги насекомых, и на этом всё закончилось, лес снова затих, погрузившись в обманчивую тишину. Ступая осторожно, буквально след в след, отряд начал продвигаться и через пару десятков метров вышел на «тропу». Так называли чащу, где кроны деревьев вплетались так густо, что солнечный свет почти не достигал земли, а значит, и полога практически не было.
Пришлось включить фонари на шлемах, но их свет не пробивался особо далеко, едва высвечивая корявые стволы и распугивая вездесущую мошкару. Сергей остановился, проверил показания ребят — чуть учащенный пульс, дыхание в норме, расход кислорода тоже, держатся пока хорошо. По предыдущим вылазкам он знал, что это только начало, чем дальше они будут углубляться, тем сильнее на психику будет давить чужеродность Хэллы. Сложно сохранять спокойствие, когда за каждым деревом тебя поджидала какая-нибудь голодная тварь.
«Лесник» посмотрел на компас, проверил расстояние и направление — идти предстояло ещё долго. Местность медленно, но верно понижалась, намекая, что на пути вполне может оказаться овраг или, что ещё хуже, река. Пока об этом лучше не думать, а сосредоточиться на текущем окружении. Над головой что-то пробежало, осыпав сверху корой и мхом. Палец снова лёг на курок, мышцы болезненно напряглись, движения стали медленными, тяжёлыми.
Повезло. Существо не пожелало напасть, скрылось где-то в кроне, оставив «ходячие консервы» в покое. Тут на руку играло два фактора: во-первых, скафандры были чёрными, почти незаметным в сумраке леса, во-вторых, материал, из которого они были сделаны, походил на плотную резину с соответствующим, не вызывающим аппетита запахом. Это же одновременно являлось и главной проблемой: если нападал крупный хищник, его зубы и когти легко дырявили мягкое покрытие. Но иначе было никак.
Хэлла состояла сплошь из металлов, в большинстве из проводников, это делало попросту невозможным использование любого проводящего материала как в скафандрах, так и в механизмах. Именно поэтому на планете не использовалась почти никакая техника, не говоря уже о роботах. Малейший кусочек оголённого металла — и возникал разряд, выжигавший всю электронику. Вот и пришлось прибегать к старым добрым человеческим рукам и ногам для работ, что на старушке Земле люди уже и делать-то разучились.
Сергей резко остановился, он уже успел занести ногу, когда заметил след. Свежий. Лесник сделал шаг назад, бегло осмотрелся, не найдя ничего подозрительного, присел на корточки. Животное прошло тут едва ли больше получаса назад, пятипалый отпечаток едва начал затягиваться фиолетовым мхом, и на дне всё ещё сверкала голая порода. Особенность здешних лесов — они росли прямо на камне, а весь слой почвы не превышал десяти-двадцати сантиметров, половина из которых приходилась на мох, что покрывал любую свободную поверхность. Что же до отпечатка, то проведя пальцами по краям, следопыт пришёл к выводу, что оставило его травоядное животное и довольно крупное.
После небольшой паузы они продолжили путь. Спуск становился всё круче, местами обнажалась порода, и подошвы ботинок предательски скользили. Один неверный шаг, и можно покатиться по склону и очутиться в радостной пасти одного из бесчисленных хищников. В сумраке показались огни, поначалу размытые, словно фонари в дождливой дымке, непривычного для Хэллы жёлтого цвета. Легко было поддаться на этот мираж, увидев нечто родное, практически земное, пойти на свет, а там… Их прозвали одуванчиками, около метра высотой, реже с человеческий рост, золотистые цветы вырастали из тёмной почвы, каждый размером с зонт, ствол с руку толщиной, лепестки плотные и толстые, будто вырезаны из пластика. На деле же газонные цветочки являлись хищными червями, таким незамысловатым образом приманивающими добычу.
— Мне они снились недавно, — с тоской протянул Корней.
— Черви? — уточнил Сергей, не понимая, почему товарищ так горюет по тварям, что с радостью им перекусят.
— Одуванчики, — возмутился тот. — Вот умеешь ты испортить настроение. Мне земные одуванчики снились, мелкие, жёлтенькие, душистые. У нас перед домом всегда росли, помню, родители их постоянно извести пытались, но те выходили победителями и каждый год прям назло им утыкивали лужайку жёлтыми пятнами.
— Романтик, — прокомментировал Влад.
— Ему бы книги писать, — добавил Эдик.
— Захлопнулись, не засоряем эфир, — проворчал Корней.
— Сосредоточились, — напомнил Сергей. — Здесь вам не Канзас, — он сверился с компасом — если верить приборам, осталась половина пути при условии, что они будут идти по прямой, что практически невозможно. Посмотрел ещё раз на одуванчики, те посмотрели на него. Черви реагировали на движение, поворачивая головы к жертве, иногда покачиваясь, гипнотизируя танцем. Мерзкие создания по человеческим меркам, красивые, конечно, если любоваться издалека и не знать, что бывает, если угодить в липкие щупальца.
На лицах парней играла лёгкая улыбка, такое Лесник, естественно, не видел сквозь шлем, но чувствовал. Хорошее настроение — редкая вещь на Хэлле, настоящая драгоценность, куда ценнее золота и алмазов. Впрочем, продлится это не долго, ровно до следующего голодного рта, а там, кто знает, что приключится дальше, но то, что обязательно случится что-то плохое, знал каждый командир, побывавший более чем в двух вылазках.
Через сотню метров дорога выровнялась, стало просторней, повсюду встречались сломанные ветви, развороченные кусты, то и дело попадались следы, видимо, животные часто наведывались в эту часть леса, а следом за ними непременно шли хищники. Сергей сбавил темп, стал часто замирать на месте, вслушиваясь и всматриваясь в кишащие жизнью джунгли. Огнемёт он держал перед собой,
