трибунал, кто умудрится дойти – тому звание Героя России посмертно (билет у всех был в один конец). Таким путем достигались три цели: во-первых, когда начнется месиво, а оно не могло не начаться, намочить побольше случайных мирных жителей, чтобы чеченцы обозлились в край. Во-вторых, дорешать вопросы с оставшимся русским мирным населением, ведь их назначили на роль самых угнетенных и загнобленых и весь поход задумывался, как их освобождение из жестких тисков чеченского национализма, а с мертвыми, сами понимаете, проблем меньше. В-третьих, и это самое главное, достигалась цель засыпать всю Россию гробами и похоронками, чтобы все русские, наконец-то, узнали имя своего главного врага и, заклинившись на чеченцах, отвлеклись от мечтаний спросить с тех, кто их так жестко ограбил…
Конечно, и боевики понесли потери, но их ряды должны были быстро пополниться родственниками тех самых случайно погибших мирных жителей, так что воевать теперь было кому.
Сразу вслед за зимним штурмом Грозного настала очередь вступить в игру и телевидению с газетами. Им нельзя было освещать неправильную сторону вопроса, например, непонятные подвиги чеченских женщин, подбирающих, прячущих и выхаживающих раненых русских ребят. Зато со всех сторон показывались брошенные, обгоревшие трупы на улицах Грозного, а так же особо смаковались пытки и издевательства над ранеными и пленными, доказывающие, что чеченец – это не человек, а животное! Всех погибших мирных русских списали на боевиков…
Олигархи добились своего – чеченец стал главным врагом для россиян и, активно желающее крови богатых население потихоньку потянулось в военкоматы. С голубых экранов усиленно втолковывалось – богатый соотечественник тебе не враг, он наоборот душой болеет за тебя, и, если есть возможность, всегда угостит корочкой хлеба, а враг там, на Кавказе! Хочешь воевать – иди и воюй, ты же мужчина, отомсти за смерть близких… Опять же, чего ты стонешь, что семью нечем кормить – на войне тебе столько заплатят за месяц, сколько здесь ты и за год не заработаешь. А убьют – семье сто двадцать окладов и похороны за счет военкомата, одна сплошная прибыль, богатый соотечественник все оплатит, не бойся…
Министры, депутаты и олигархи, вся кремлевская верхушка сделали все, что хотели – обезопасили себя, проредили бунтарей и заработали кучу денег на войне. Один Грозный по документам в 95—96 годах трижды восстанавливали и снова разрушали (по мере сил буржуи, при этом не особо прячась, помогали боевикам, чтобы война быстро не закончилась). Да, были времена…
Я, на тот момент двадцатилетний наивный парень, два года искал врага Родины в Закавказье. Там все знали, где враг, но при этом, почему-то показывали пальцами в абсолютно разные стороны. Южные осетины кричали, что враг – это грузин, грузины считали своими врагами абхазов. Армяне дрались с азербайджанцами и я, вконец запутавшись, стал подозревать, что что-то тут не так. Но, наконец, телевизионный ящик просветил меня, что враг – это кровавый чеченский людоед, питающийся русскими детьми, оборотень-волчара и его надо уничтожить!!! Враг, наконец-то, был найден и я со всех ног поскакал в военкомат.
16 августа 1995 года я пересек границу Ичкерии и увидел своими глазами страну, полную чудес!.,
ЧАСТЬ первая. «По правую сторону от реки Аргун»
Декабрь 1995 года
База 166 МСБр, населенный пункт Шали.
Второй год полыхает война в Чечне. Счет потерям с обеих сторон идет на тысячи, среди мирных жителей – на десятки тысяч.
После новогодней мясорубки в Грозном федералы довольно быстро пришли в себя, захватили Гудермес, Аргун, Шали, взяли Ведено. Генералы отрапортовали в Москву об окончании фазы активных боевых действий в связи с «восстановлением конституционного порядка в республике Чечня». А затем Шамиль Басаев одним набегом на Буденновск умудрился убить сразу трех зайцев: во-первых, показал всему миру в общем, и Москве в частности, что никто никого не победил, во-вторых, заставил себя слушать и смог выдвигать требования и условия, основное из которых было – все полки и бригады федералов должны убраться из городов и населенных пунктов Чечни, ну, и в-третьих, наступило так необходимое боевикам перемирие. То, что это перемирие закончится новыми боевыми действиями, не сомневался никто.
Из тех федералов, кто входил в Чечню в конце 1994 года и кто участвовал в боях за Грозный, в войсках остались единицы. Теперь здесь обосновались контрактники, набранные в военкоматах по объявлению. Это были мужики со всей России, в основном фаталисты и циники. Идея наведения «конституционного порядка» была для них не совсем понятной и где-то даже чуждой. По сущности своей это были каратели, жаждущие активных боевых действий, желающие дышать порохом и кровью, мечтающие о подвигах и недовольные установившимся перемирием.
Зачем все эти люди ехали в Чечню? Ведь никто никого не заставлял идти воевать, все присутствовали на этой земле абсолютно добровольно. Большая часть людей, находившихся здесь, приехала за деньгами. В основном это были мужики из средней полосы, из деревень и поселков городского типа. Отсутствие работы и нищета сорвали их из домов и те деньги, которые здесь платили, казались им огромными, а о том, что до получки доживут не все, они не думали. Кто-то ехал за романтикой войны, хотя среди этой грязи, вшей и глупых смертей что-либо романтическое разглядеть было сложно. Некоторые, как и я, приехали за возможностью безнаказанно и на законных основаниях убивать других, а возможная собственная смерть рассматривалась как издержки производства. Ну а кто-то уходил от статьи, от алиментов, от проблем и просто от самого себя, ведь Чечня – это, как дикое поле, идеальное место для беглецов всех мастей. Искать тебя никто не будет, только воюй.
Чтобы не возникло ни у кого мыслей, что чечены такие же люди, как и мы, периодически устраиваются показательные акции. В конце августа бригаду собрали на плацу центрального боевого управления (ЦБУ). Перед строем положили двух наших убитых солдат. Вся их вина состояла в том, что они на рынке приняли приглашение чечена зайти к нему в гости. На следующее утро их тела подбросили к шлагбауму на КПП. Оба – с распоротыми животами и глотками, набитыми сеном, у одного обгоревшее лицо…
Мы смотрели на трупы, а комбриг читал нам лекцию. Смысл ее был прост: чечены – ублюдки, верить им нельзя. Любые слова о мире и дружбе – ложь и провокация. Доказательство – вот оно, в мешках, перед нами. Одного из убитых я знал, ехал с ним в Чечню в одной команде. Отслужил всего две недели, дома остались жена и дочь.
Вечером второй пехотный батальон решил устроить поминки. За водкой надо было ехать в Шали. Там по ночам на окраине города поджидал чечен – водкоторговец. В этот раз вместо барыги БМП пехоты встретил гранатометчик. Назад до бригады добежал один боец. С утра пехоту мало тронули трупы на плацу, но этот шаг «чехов» был воспринят как величайшая подлость. В течение следующего часа шел обстрел окраины Шали из всего, что стреляло. На другой день узнали, что было перебито стадо коров, убили девочку пяти лет и старика. Было много раненых, разрушено несколько домов.
Зачинщиков стрельбы до выяснения бросили в яму-зендан, но ночью пошел дождь, стены ямы обвалились и одного пехотинца засыпало. Откопали уже труп. Пехота поминала его три дня, во время пьяных разборок погибло еще два человека.
Всех, без исключения, убитых отправляли домой как «героически погибших при выполнении задания по разоружению незаконных вооруженных бандформирований».
13 декабря очередная случайная стычка разведчиков с «чехами» в Новых Атагах, похоже окончательно, поставила крест на затянувшемся перемирии. Возвращающаяся вечером с 19-го блок поста у Чечен-Аула разведка свернула не на ту дорогу и на полных парах влетела в Новые Атаги. На въезде в село находился блокпост боевиков. По разведданным кроме «чехов» там были арабы, иорданцы-гранатометчики. Неизвестно, кто выстрелил первым, но, невзирая на перемирие, обе стороны начали активно убивать друг друга. Впервые же секунды погиб начальник разведки бригады и его связист. «Чехи» оставили на блок посту семь трупов и отступили в село. Наконец, сообразив, что свернули не туда, куда нужно, и не став дожидаться
