взглядом, при этом даже не пытаясь прикрыться, после чего швырнула в меня штаны полицейского, я поймал их на лету и бегом последовал за ним.
— Какого черта! — Иван рвал и метал. — Как он сумел ленту снять? — Он ураганом носился по купе, без штанов, но зато с синей лентой в руках.
— Он задыхаться начал. — Принялся объяснять я. Полицейский ожег меня ненавидящим взглядом.
— Штатские. — Презрительно сплюнул он. — Что с вас взять! Значит так! — Он крепко ухватил меня за плечо и усадил на сидение, сам же вырвал из моих рук свои штаны и принялся одеваться. — Раз ты виноват, тебе и отвечать. — Вот уж что-что, а виноватым я себя не ощущал, это ведь он сам бросил задержанного и побежал удовлетворять свои потребности к проводнице, именно об этом я и попытался сообщить полицейскому, за что получил очень весомую затрещину. — Я сказал, — Прошипел он мне в лицо. — Ты виноват, тебе и отвечать. Я сейчас, дерну стоп-кран и сойду с поезда. Ты же, едешь до остановочной платформы Караваево. Там сходишь, у начальника станции спросишь, как найти Константина Андреевича Бессмертного, там тебе подскажут, его в Караваеве все знают, ему расскажешь все как было. — Он задумался. — Почти все. Скажешь, что я в туалет вышел, про проводницу не слова. Если Константина не будет на месте, то же самое передашь его супруге, Василисе, она в теме. Ну а дальше, свободен, сделаешь все как надо, предъявлять тебе пособничество не стану.
— Да пошел ты в жопу. — Совершенно спокойно произнес я ему в лицо, а когда, он замахнулся для очередной затрещины, я резко подался вперед и ударил его головой в переносицу, вернее попытался, парень легко отступил назад и перехватив меня за руку ловко завернул мне ее за спину. Я вскрикнул от боли.
— Ты меня не понял? — Прошипел он мне на ухо. — Сделаешь как я сказал и вали на все четыре стороны.
— Это ты меня не понял. — Боль была невыносимая. — В жопу иди. Сам по себе, потом в жопу иди со своими поручениями, а потом в жопу иди со своими понтами и попытками выставить меня крайним в своей некомпетентности.
— Ладно! — Он отпустил меня. — Некогда мне с тобой нянькаться. Чем дальше уходит поезд, тем дольше мне бродяжного этого чертова ловить. За деньги сделаешь как я сказал?
— Сделаю. — Согласно кивнул я. Деньги мне были нужны, на моих счетах было всего тысяч семьдесят, а этого хватит максимум на месяц жизни на новом месте.
— Уже лучше. — Он вытащил из кармана блокнот, вырвал из него лист, написал там что то, потом свернул и притянул мне. — Вот! Передашь Кощею, он велит выдать из кассы тебе сорок тысяч. Этого должно хватить тебе, за хлопоты.
— Какому еще Кощею? — Не понял я.
— Да, блин. — Снова сплюнул парень. — Константину Андреевичу передашь, у него кодовая кличка, Кощей, он тоже из луговых марийцев.
Убедившись, что я точно понял его инструкции, полицейский направился в тамбур и сорвал стоп-кран. Поезд резко дернулся и встал, а Иван, махнув мне на прощание рукой выскочил в темноту ночи, как он собирался искать тело, старика Кузьмы в такой темноте, а в том, что дед разбился, выпрыгивая из поезда я не сомневался, я не знал, да и знать не хотел.
Я задумчиво стоял в тамбуре и сжимал в руках простую бумажку, свернутую в двое. Развернув ее, я прочел короткую фразу: «Дай этому жадному козлу сорок тысяч». Это я-то жадный козел? Да сам он козел, похотливый… черт какое животное бывает похотливым и звучит оскорбительно. Кабель? Да точно! Кабель он похотливый! Если б он не поперся к проводнице, то и хлопот бы этих не было, и ехал бы я себе дальше… А куда я, кстати, ехал? Надо будет глянуть в билете, куда я все же направлялся, хотя какая уже теперь разница.
Глава 2
Всю оставшуюся дорогу, проводница меня показательно игнорировала, видимо была возмущена тем, что я сорвал ее «свидание», на мою просьбу сообщить, когда будет Караваево, она лишь презрительно поджала губы и удалилась в другой конец вагона гневно виляя задом, поэтому мне пришлось ориентироваться самому. Как там говорил полицейский? Примерно шесть часов пути?
Я поставил будильник, который должен был меня разбудить через четыре часа, и расположившись на полке забылся глубоким сном.
Ох уж этот сон в поезде, крепкий и сладкий, как чай налитый в граненый стакан в фирменном подстаканнике РЖД, почему в поезде так хорошо спится? Дело в мерном стуке колес или в покачивании вагона? Может атмосфера тут какая-то особенная, или проводники в чай, чего подмешивают? Хотя это точно нет, проводница мне не то, что чая не предлагала, она вообще меня избегала, обиделась.
Но надо сказать, что личные претензии не помешали ей выполнять профессиональные обязанности, спустя час, после того как я проснулся, привел себя в порядок, почистил зубы и даже принял душ, да-да, я тоже удивился узнав, что в современных поездах есть душ, она сообщила мне, что через пол часа мы прибудем на станцию Караваево, я уведомил ее, что сойду тут, и попрощался, она меня проигнорировала.
Караваево меня удивило сразу, по сравнению со всеми теми станциями, полустаночками, остановочными платформами, мелкими городками и селами, которые я проехал за это время и на которые с грустью и тоской смотрел через окно своего купе, городок выглядел очень современным, новые дома, ровные дороги, причем даже с разметкой, советский памятник провожающему, в отличии от пионера, стоявшего на той злополучной платформе, был цел, ухожен и даже блистал свежей краской, дорожные рабочие выглядели опрятно и аккуратно.
В целом Караваев выглядел… как Москва по сравнению со всей остальной Россией.
Несмотря на весь лоск и красоту этого городка, стоянка тут длилась всего пять минут, и из поезда вышли, лишь двое, я и милая, но очень уставшая девушка, с огромной сумкой, она отмахнулась от грузчика пытавшегося предложить ей свои услуги, поднатужившись взвалила на себя сумку и потащила в сторону вокзала, а я так и остался стоять на перроне.
Ну и куда мне теперь двигаться? К начальнику станции? И где мне его искать?
Я ухватил за рукав проходящего мимо мужичка в оранжевой жилетке дорожного рабочего.
— Уважаемый! Где мне найти начальника станции? — Спросил я, глядя ему в лицо, лицо сильно пьющего гражданина. Несмотря на новую и чистую одежду, выглядел мужик очень потрепано.
— Где-где? В п…де! — Матерно срифмовал он, сжав в пальцах, расписанных синими
