1920-е годы – русский балет в Париже был номер один. Эти две линии присутствуют в России и сейчас; соединятся ли они когда-нибудь – не знаю. Может, да, а может, и нет.
Смотри также
Под созвездием кувалды. Кровожадное чудище "русского мира"
– Один известный украинский психолог назвал главной проблемой постсоветского человека бессубъектность. Неспособность воспринимать самих себя в качестве личностей, индивидуумов. В английском, в немецком языке принято настаивать на собственной бытийности: I am, ich bin. Когда-то это было и русском языке – аз есмь, но потом исчезло. Человек в России, в том числе и в путинской, не ощущает себя бытийствующим, существующим.
Правящий класс нынешней России – чудовищное зрелище
– Не надо в данном случае преувеличивать роль народа. Любой народ представляет собой массу людей, которая занимается ежедневным выживанием. А борьба за выживание обычно занимает 24 часа в сутки. Посмотрите на Францию 1940-х годов. Там был Виши, там был де Голль. И была небольшая группа политических сторонников – и тех, и других. А основная масса населения как жила при вишистах, так потом совершенно спокойно стала жить при де Голле. То же и при нацистах в Германии. Население обычно принимает тот режим, который ему предлагает история. Народ хочет выжить, а лояльность начальству есть часть стратегии выживания. Вопрос, таким образом, не в народе, не в его субъектности или бессубъектности. Центральная проблема в том, каким образом формируется и функционирует в стране политический класс. Греция, а затем Рим предложили совершенно новый для того времени способ формирования культурных и политических элит – конкурентный, в отличие от восточных деспотий, где конкурентной модели формирования политического класса не было. Соответственно, не было и интеграции успешных людей в систему власти. Заметьте: когда на Западе кто-то добивается успеха, к нему сразу присоединяются, о нем начинают писать. Какой-то спортсмен успешно пробежал стометровку. Тут же все фирмы начинают использовать его имя для рекламы. Его приглашают на CNN, печатают его биографию в New York Times. То есть на любой успех тут же положительно реагируют. В России успех вызывает только одну реакцию: "Видимо, за ним кто-то стоит. Видимо, нужно его разоблачить и ни в коем случае не иметь с ним делa". Так что не надо тут особенно говорить о народе. Имеет смысл говорить о принципах формирования политического класса. Правящий класс нынешней России – чудовищное зрелище. Единственное, что более-менее функционирует, – это, как я уже сказал, экономика.
– В советские 1930-е годы определяющим фактором было наличие жизнестроительной энергии – по переделке мира и самих себя, пишете вы. А сейчас в российском обществе доминирует апатия и равнодушие. Но апатия тоже в своем роде энергия, только отрицательная, которая блокирует энергию позитивную? И второй вопрос: нынешняя энергия "жизнестроения" в России напоминает вам скорее 1970-е годы – или 1930-е? Поскольку доносы и массовые репрессии опять стали нормой.
– Прежде всего: нынешняя эпоха не имеет ничего общего со сталинской. Сталинская была эпохой социализма. И это было время, когда все было государственным. И любой человек был собственностью государства. Сталин мобилизовал население для того, чтобы ускоренными темпами пройти этап индустриализации. Репрессии были направлены на достижение каких-то конкретных целей. Сейчас же – тотальная апатия. Прежде всего потому, что людям дали частную собственность. Соответственно, им дали предмет индивидуальной заботы. Когда я читаю современную русскую прессу, я поражаюсь обычно вот этому тезису, особенно часто там звучащему: частная собственность делает человека политическим субъектом. В реальности все ровно наоборот. Буржуазия всегда консервативна и всегда служит режиму. Буржуазия заинтересована в стабильности, в том, чтобы ничего не менялось. Пролетариат ведь почему революционная сила? Потому что ему нечего терять. Кроме цепей. И надо сказать, что в таком же положении был Советский Союз к концу своего существования: людям терять было нечего. Поэтому у них не было заинтересованности в сохранении режима. Режим не гарантировал им ничего, потому что у них ничего не было. И эти люди дали возможность пасть режиму в течение двух дней. Нынешний режим, по-моему, выглядит иначе. Потому что многим людям есть что терять. Им есть о чем заботиться и есть что беречь. И они солидаризируются внутренне с теми условиями, которые гарантируют им сохранение статус-кво.
– Ваш тезис звучит довольно парадоксально: главным упрёком к режиму Путина долгие годы было то, что Россия как раз недостаточно обуржуазилась. Буржуазией стала, как писал Пелевин, тонкая прослойка тех, кто обслуживал интересы олигархов. Россия формально живет при капитализме, но власть всеми силами глушила возникновение духа капитализма. Главная собственность большинства – квартиры – досталась даром. Они не заплатили, таким образом, за капитализм. Но при этом вы говорите, что именно буржуазность, бюргерство и является цементирующим фактором стабильности в России.
Представления о глобальности социальных сетей и сервисов – не более чем иллюзия
– Буржуазия, капитализм на Западе также первоначально возникли в результате национализации феодальных и церковных земель. И тоже в результате революционных процессов, а не купли-продажи. Так что тут особенной разницы нет. Частная собственность – не обязательно буржуазная, с которой люди получают какой-то доход. Я помню, как в 1970-е годы советские люди обожествляли свои приусадебные участки – не потому, что они приносили какую-то выгоду, а потому что давали ощущение "своего". Или вот еще пример: самое массовое протестное движение в путинской России было связано с нежеланием людей делать прививки. Почему? Потому что мое тело в условиях капитализма является моей собственностью. Больное, некрасивое – но мое. А государство хочет туда с помощью шприца вторгнуться. Это была
