Борис Гройс: "Россия поставила себя в невозможную ситуацию"
https://www.kavkazr.com/amp/rossiya-postavila-sebya-v-nevozmozhnuyu-situatsiyu-filosof-boris-groys-o-voyne-v-ukraine/32402753.html
Философ и культуролог Борис Гройс эмигрировал из СССР в начале 1980-х. Самый известный западный интеллектуал советского происхождения, добившийся мирового признания, автор знаменитой книги Gesamtkunstwerk Stalin (1988), Борис Гройс поддерживал диалог с постсоветской Россией. Он читал лекции для участников мирных протестов в Москве в 2012 году, неоднократно высказывался в поддержку российских политзаключённых. Безусловно осуждая войну против Украины, философ предлагает рассматривать ее в рамках широкого "цивилизационного отката", как попытку вернуться в условный 1913 год – универсальный ориентир как для царской, так и для советской пропаганды. Именно на "возвращении к великому прошлому", напоминает философ, была построена идея пореформенной России в 1990-х годах, по сути являвшаяся продолжением сталинской реставрации.
– Никто из нас после 24 февраля не может занять частную позицию, отвечать только за себя: все мы теперь ответственны – в глазах других – за действия путинского режима. В какой степени вы, эмигрант с 30-летним стажем, ощущаете себя русским, причастным к постсоветской цивилизации?
– Что касается меня лично, я не ощущаю себя связанным вообще с какой-либо идентичностью. Я не ощущаю себя мужчиной, белым, русским; даже, к сожалению, не ощущаю себя старым – кем я являюсь. Тем не менее я знаю, что другие меня в первую очередь видят именно так – как русского, и я вынужден это постоянно учитывать. На это восприятие накладывается, неизбежно, отношение к действиям России как страны. У меня в этом смысле большой опыт: я эмигрировал на Запад в 1981 году. Принято считать, что тогда эмигрантов приветствовали, но это не так. Когда я приехал на Запад, отношение к русским было негативным; затем, в связи с крахом Советского Союза, отношение сменилось на более позитивное; а теперь опять – на крайне негативное. Все это неизбежно, и когда я общаюсь, выступаю, пишу, я всегда учитываю эту реакцию.
Западная цивилизация любит сторонние и посторонние взгляды
Но в 1980-х я в этом отношении был еще неопытным. Как-то я выступал в Голландии и что-то стал рассказывать про искусство, про то, про сё. Одна голландская художница меня спросила: "Вы это говорите с позиции русского?" Я растерялся и ответил, что говорю с позиции универсальной, общечеловеческой. И эта дама сказала: "А, понятно. Есть такой тип русских, которые думают, что они на все смотрят с универсальной позиции. Мы это знаем ещё по Достоевскому". Это было мне большим уроком. Вообще, если вы посмотрите на список моих сочинений, там очень мало о России. Их можно пересчитать по пальцам. В основном я писал о западной философской традиции и о западной культуре. Мне хотелось бы говорить с позиции универсального европейского мыслителя – и чтобы это другими воспринималось так. Но, увы, я хорошо осознаю, что мои работы всегда воспринимаются на Западе прежде всего как "взгляд на нашу культуру со стороны". Как некий экзотический взгляд.
Впрочем, это может приносить и определенную интеллектуальную прибыль. Мы знаем это ещё со времен Монтескье и других авторов: западная цивилизация любит сторонние и посторонние взгляды. Свою собственную стратегию я выстраиваю с учётом этих обстоятельств, хотя мне трудно оценивать ее со стороны.
Борис Гройс
Родился в 1947 году в Восточном Берлине, в семье советского служащего. Учился в Ленинградском государственном университете (отделение математической логики), был научным сотрудником в ленинградских и московских НИИ. Участвовал в домашних семинарах по неофициальному искусству, писал тексты в самиздатских журналах, публиковался на Западе. В декабре 1981 года эмигрировал в ФРГ. Доктор философии (1992). Профессор славистики в Нью-Йоркском университете, автор книг и статей о философии и искусстве, включая бестселлер Gesamtkunstwerk Stalin (1988). Был куратором российского павильона на 54-й Венецианской биеннале современного искусства (2011). Живет в Нью-Йорке.
– Для всех нас, пишущих, думающих и говорящих по-русски, Другой – это теперь взгляд украинца, Украины в целом. Этот критический, часто испепеляющий взгляд будет теперь сопровождать нас всю жизнь. Многие даже из оппозиционно настроенных россиян не готовы считаться с этим Другим, что заметно по полемике в социальных сетях. Как выстраивать нашу стратегию теперь, как настаивать на собственной субъектности – при всем понимании коллективной ответственности?
– Если говорить об этом взгляде Другого, то он, конечно, сейчас приобрёл особенную остроту; но, в сущности, он не отличается от взгляда на Россию остальных восточноевропейских стран: Литвы, Латвии, Эстонии, Польши, Венгрии, Чехии… Я с ним давно знаком, потому что делал в свое время проект о посткоммунистической Европе совместно с федеральным немецким фондом культуры. Этот взгляд амбивалентен. С одной стороны, речь идёт о бывших колониях России. И этот критический взгляд на Россию, на русских вписывается в постколониальный дискурс. С другой стороны, восточноевропейские народы считают себя принадлежащими, в отличие от русских, к доминирующей европейской цивилизации, противостоящей русским как варварам. Сложность в том, что это взгляд одновременно и жертвы, и победителя.
Россия воспринималась как враг всего прогрессивного и либерального
То, что делает сейчас российский режим, – это чудовищно. В этом нет сомнения. Но война против Украины – я скажу сейчас, возможно, странную вещь – мало или почти ничего не изменила в общем отношении к La Russie éternelle. Особенно это бросается в глаза даже не в Европе, а, скажем, на далеком расстоянии, в Латинской Америке, где я часто бывал с докладами. Россия воспринимается там как страна, которая всегда была источником подавления, агрессии, террора – по отношению к своему населению и к населению других стран. Это представление окончательно сложилось примерно в 19-м веке, потому что Священный союз (консервативный союз России, Пруссии и Австрии, созданный с целью поддержания установленного международного порядка в 1815 году) был главным орудием подавления либеральных и левых движений в Европе. Россия с тех пор воспринималась
