беспорядок.
- Добрый день, госпожа. Вы что-то хотели? – кухарка вытирает руки об ужасно грязный фартук и угодливо улыбается.
- Да… Завтрак скоро будет?
- Так… это… дети ели уже. А вы обычно не завтракаете. Я вот на обед варю похлебку. Хорошая будет, наваристая, - кухарка причмокивает губами.
- Хорошо. Горячее – это всегда хорошо. А что слуги? Где все? Почему в доме такой бардак?
- Бардак? – непонимающе переспрашивает кухарка.
- Грязь, мусор, - поясняю.
- А-а-а… так это… нет слуг. Неделю назад последние ушли. Вы же не платили, почитай месяц скоро. Как господин граф уехали. А задаром никто работать не хочет, так то.
- А вы?
- Кто мы? – кухарка оглядывается, и я быстро понимаю свою ошибку.
- Ты! Почему не ушла?
- Так это… некуда мне идти. Почитай тут всю жизнь прожила. Мужа схоронила, - по щекам кухарки, как по заказу, начинают бежать крупные капли слез, - так тут и живу. Еще первая супруга графа были живы. Ой…
Кухарка резко замолкает, испуганно глядя на меня коровьими глазами. Испугалась? Почему? В доме запрещены разговоры о первой жене графа?
- Но все равно, это не дело, жить в такой грязи. Закончишь с обедом, займемся уборкой. Начнем с детских комнат…
- Так это… непривычная я, - возражает мне кухарка. – Не мое это занятие. Тяжело мне уже.
- То есть? Мне, графине, по статусу нормально заниматься уборкой, а тебе, кухарке, нет?
- Так точно, госпожа.
И смотрит на меня все с той же подобострастной улыбкой. Боже! Это просто дурдом какой-то!
- Хорошо, - говорю сквозь зубы. – Значит, я сама уберу в спальнях, а ты, будь добра, приберись на кухне. Это твое рабочее место, а тут грязи в два пальца!
- Но я…
- Слышать ничего не хочу. Не приберешься – складывай вещи и уходи!
- Но мне некуда…
- Значит, займись делом, - снова перебиваю кухарку. – Я все сказала и дальнейшая дискуссия мне не нужна.
Не дожидаясь, пока наступит обед, сама беру тарелку, к счастью чистую, наливаю в нее похлебки, на столе замечаю горбушку хлеба и ложки на салфетке. Все это поставив на поднос, сопровождаемая укоризненным взглядом кухарки, поднимаюсь к себе.
Желудок жалобно воет. Ощущение, что я не ела очень и очень давно. В теле какая-то слабость, мышцы, словно желе, в голове – туман. Сначала нужно поесть, а уже потом – разобраться, что же происходит. Сажусь за стол, отпиваю из ложки похлебку… и едва сдерживаюсь, чтобы не выплюнуть ее. ЧТО ЭТО? Я свиньям у бабушки в деревне варила вкуснее. Соли нет. Бульон замыленный, овощи переваренные. Фу! Желудок вопит еще громче, отчаянно требуя еды, но меня просто воротит от вкуса блюда. Сделав просто героическое усилие, откусываю от горбушки и заливаю в рот несколько ложек того, что тут называют похлебкой. Таким образом съедаю все, борясь с тошнотой. Не до сантиментов нынче. Силы нужно откуда-то брать.
Вернувшись на кухню, вымываю столовые приборы. Кухарки нет, вокруг по-прежнему царит грязь. Ну что же, у нее есть время до вечера. Не сделает, как я сказала – пожалеет. Леность – это то качество, которое я никогда не приму!
Отыскиваю в кладовке тряпки, ведро и веник. Первой в моем списке значится комната малышки. Захожу туда с замиранием сердца ожидая увидеть ребенка в кроватке. Но его нет. Вздыхаю, чувствуя странное разочарование, и принимаюсь за работу. Несколько часов у меня уходит на то, чтобы привести хоть в какой-то порядок спальню Рози. Ощущение, что тут не убирались дольше, чем месяц. Затем я стучу в детскую, но там меня принимают в такие штыки, что приходится ретироваться, чтобы не раздувать и так ярко горящее пламя ненависти в глазах Шарлотты. Единственное, на что удается продавить детей, так это на то, что они подметут полы у себя сами. Оставляю им веник с совком и иду к себе.
Сначала складываю все разбросанные вещи. Грязные – в корзину, чистые – в гардеробную. Во время уборки нахожу одну очень интересную бутылочку. Маленькая, с узким горлышком, из темного стекла. В ней была какая-то жидкость со сладким, приторным запахом. Что это может быть? Убираю ее в дальний угол верхнего ящика комода, потом разберусь.
В том же ящике мне попадаются бумаги. Свидетельство о браке, где указана баронесса Айли Вустер и граф Росс Бонвилл. Как я и думала, у супругов большая разница в возрасте. Айли, то есть мне – двадцать, а моему нынешнему мужу – тридцать восемь. Там же, в комоде, детские бумаги с именами и датами рождения. Согласно брачному договору, я – сирота, и все мое состояние, включая движимое и недвижимое имущество, перешло в руки мужа ровно год назад. Как раз сегодня годовщина. Ох, не нравится мне все это, включая исчезновение благоверного. Где его носит целый месяц? И почему бросил молодую жену и детей без средств существования? Потому что, если судить по документам, Айли, то есть я, бедной не была. Столько вопросов – голова пухнет.
Мои раздумья прерывает громкий стук во входную дверь. Я даже вздрагиваю от испуга, настолько он резкий. Понятное дело, раз слуг нет, то и открывать некому. Кухарка же не дворецкий. Вздохнув, поправляю платье, сбегаю на первый этаж и подхожу к двери.
- Кто там? – спрашиваю.
Не знаю, принято ли так спрашивать, но мне как-то неуютно, учитывая, что уже темнеет, а в доме только женщины и дети.
- Констебли Биго и Квинси. У нас срочное сообщение для графини Бонвилл.
Констебль – это же полицейский? Дурное предчувствие сжимает сердце ледяными тисками.
Глава 2
Постояв минуту, все-таки открываю
