может выкинуть что-то. — Она повернулась к Синеоке. — Теперь не хочу слышать твоих оправданий. Проси и ной, если требуется. Будь калекой, кем ты и приходишься.
— Пошли, — буркнула Далина.
Синеока под присмотром подходила к людям и просто протягивала ладони. Большинство граждан чурались ее и делали вид, что не замечают. Другая категория неохотно доставала маленькие монетки и кидала в руки девочке-инвалиду. Далина улыбалась и смотрела за попрошайничеством у лавки с мандаринами.
Прошла скрученная старушка в красивом наряде. В авоську клала колбасу. Из-за того, что ее узловатые руки дрожали, она не заметила, что кошелек не попал в карман, а упал на заснеженную брусчатку.
Синеока заметила это и поспешила на помощь.
— Бабушка! Бабушка!
— Мне некогда, девочка, — нервно побормотала та и ускорила шаг.
— Вы деньги уронили.
Старушка остановилась и с улыбкой приняла свою потерянную вещь. В благодарность Синеока получила гроздь черного винограда.
Доброе сердце сыграло с ней злую шутку: Далина передала эту новость Гневане. Когда два часа спустя Синеока вошла в проулок, который отделяет всю улицу от приюта, то получила подножку, а потом сапог раздавил выпавший виноград из рук.
— Дура тупая! — злобно прошипела ей на ухо Гневана. — Теперь ты точно получишь...
Вечером ее наказали. Боль была непередаваемой. Она злилась на себя за доброту. Когда слезы полились из глаз, властная воспитательница шикнула, чтобы та ложилась в кровать.
Девочки в комнате не спали. Все прильнули к окну, ведь за два дня до праздника начиналось природное представление: из-за лесной чащи возникал фейерверк. Яркий, переливался разными цветами и громыхал на всю округу.
Синеока смогла поплакать в подушку под канонаду огней. Она не смотрела салют, ведь в том самом лесу пропала ее мама. Отправилась дочке за подарками и сгинула с концами. В кошмарах звала на помощь, а потом замерзала и покрывалась льдом...
— Синеока! — крикнула Далина. — Сегодня ужин, а ты решила поспать? Иди уже, а то тебя заждались...
— Кто заждался? — не сразу поняла девочка, едва разлепив глаза.
В комнате было пусто. Лицо Далины сверкало радостью. Она стала слишком доброжелательной.
— Мама тебя ждет! Просто не говори ей, что я тебя обижала, пожалуйста.
Синеока вышла в коридор. В радостной эйфории она не заметила злосчастные торчащие гвозди и кубарем скатилась на лестничный пролет. Нога сильно ссадила, но ей казалось, что вот-вот открой дверь — и там появится мама собственной персоной.
— Она на улице, — услужливо сообщила Далина за спиной. — Вставай. Не сильно ударилась? Тебе помочь?
Синеока ничего не ответила, а сама поднялась. Хромота усилилась, но дверь так и манила к себе.
Дрожащими пальцами девочка отворила ее, впустив холодный ветер. В носках и по хрустящему снегу прошла до конца проулка. Стоит только заглянуть в сторону, и мама ее поприветствует!
Но лишь спящий город встретил наивную сироту слепыми окнами и горящими витринами. Такая шутка обездвижила Синеоку, ноги подкосились от безудержного плача. В это невозможно поверить.
Рыдала девочка так, словно боль ведрами накопилась в глазах за этот страшный год. Играть на чувствах ребенка — значит стать преступником.
Вернулась Синеока только когда мороз стал невыносим, а ноги окоченели из-за ледяной корки, что покрывал бездушную брусчатку. Едва она открыла дверь, как услышала ненавистный ей хохот! Воспитательница с мужем Жданом (худой и долговязый мужик с бледным лицом и залысиной посередине) смеялись, держась друг за друга, чтобы не согнуться в три погибели.
Чувство неистовой злобы разгоралось в добром сердце девочки. Ее уже не задевало ржание. Она схватила валенки у порога и валявшуюся рядом рваную шубу. Пулей вылетела из приюта, а его жители не успели среагировать. Длинный проулок оставался почти пройден, пока костлявая и сильная рука больно не вцепилась Синеоки в шею.
— Куда ты собралась?! Вернись быстро! — кричал в ухо Ждан. — Слушай старших, мерзавка! Ай!
В этот момент на помощь пришла до боли знакомая кошка. Муся прыгнула на голову преследователю и пустила в ход когти. Рука Ждана на миг ослабла, что позволило девочке успешно сбежать и спрятаться за углом сувенирного магазина.
2 глава. «Погоня»
Синеока будто впечаталась в холодную стену. Ее сердце бешено колотилось. Она несколько раз нервно выглядывала из своего «убежища» со страхом принимая каждый шорох за шаги. Прошло несколько долгих минут, прежде чем девочка проскользнула мимо красивой витрины и сразу спряталась за украшенной мишурой телегой.
— Ищите ее! — истерический крик прорезал морозный воздух. Боянка была вне себя от бешенства. — Найдите эту гадину! Инвалидка не могла далеко уковылять! Любому, кто ее поймает, я дам подарок! Не справитесь — пеняйте на себя!
Синеока взмолилась.
Поднялся сильный ветер, серебристая пыль сильно резала глаза. Одна снежинка упала девочке на плечо, затем начался настоящий снегопад. Видимость ухудшилась, а воспитанники приюта с трудом противостояли порывам ветра. Они неумолимо приближались к тому месту, где пряталась беглянка. Еще пара метров и Синеока окажется в цепких руках Гневаны, которая во всю глотку выкрикивала оскорбления.
Небо снова разразилось цветными взрывами. Синеока воспользовалась суматохой и побежала (как позволяла хромота). Она столько раз гуляла по городу, что даже бы с закрытыми глазами смогла спокойно перейти на другую людную улицу. «Сказочный островок праздника» остался позади вместе с ненавистным приютом. Остается только идти вперед, а попасться — значит быть побитой и опять высмеянной.
Прохожие в суматохе спешили в свои уютные дома, а серые магазинчики заканчивали обслуживать последних посетителей; то и дело звенели дверные колокольчики. Затеряться тут — простое дело. Поэтому Синеока поспешила к мосту, ведущему прямиком к лесу Згой. Единственная дорога соединяла Омут-град с другим городом. Только бывалые извозчики осмеливались ехать в такую опасную погоду.
Синеока услышала, как плачет ребенок, и вздрогнула от неожиданности. Но это оказался всего лишь капризный сын около своей мамы. Она пригрозила ему, что тот останется без подарков из-за своего поведения. Опасность снова миновала, но вскоре Боянка поймет, что непокорная сирота успешно скрылась.
Главная улица потихоньку пустела. Гомон сходил на нет. Слышать смех и радость людей, для которых праздник стал порывом хорошего настроения, ранило больше всего. Одинока в этом городе, но не сломлена. Лучше замерзнуть насмерть, чем вернуться туда, где не живет добро.
Лошади, запряженные в кареты, лениво бороздили толстую пленку из снега. Синеока перешла на тротуар, маневрируя между гражданами. Они не обращали никакого внимания на беспризорницу, но некоторые инстинктивно проверяли
