прочими финтифлюшками времен Короля Артура.
— Замок Ольденбургских, — сообщил Константин деланно равнодушно, даже не поворачиваясь к замку лицом. У нас-де этих замков — девать некуда.
Нам удалось миновать непроснувшийся мост. Деревья правого берега быстро надвинулись, заслоняя собой добрую старую Англию, на смену видению пришел аромат — тоже из детства, аромат сластей, рождественских даров, счастья.
— Конфетная фабрика. Видите, между ветлами, трехэтажная. А дальше — завод. Завод осенью заработает, а фабрике круглый год нет роздыху. Золотые медали Парижской и Лондонской выставок имеет.
Мы с Холмсом переглянулись, улыбаясь — столько чувствовалось в этой небрежной фразе затаенного хвастовства.
У развилки экипаж повернул налево, в гору. Направо — это к фабрике, к сластям. Увы, нам не туда.
Лошади с рыси перешли на шаг, кучер для вида покрикивал на них, легонько стегал, но путь был крут, а лошади — мудры.
Дорога серпантином взбиралась вверх, огибая замок, и когда мы, в конце концов, выехали на ровное место, пришлось еще катить по аллее, тенистой, прохладной, вдоль каменной ограды.
Широко распахнутые ворота стерегли башенки, одна пониже, а другая — высокая, с курантами, которые как раз вызвенели музычку, а потом ударили трижды. Местное время.
Экипаж въехал во двор. Фонтан перед замком бодро шипел водяными струями, а сам замок вблизи обретал объем, вес, сущность, и уже ненастоящим, сказочным не казался.
* * *
Нас поселили не во дворце, а рядом, в большом флигеле, называвшемся «Уютное». И действительно, жилище наше было весьма милым, более того — роскошным, но роскошью не броской, а добротной и скромной — если такая роскошь возможна вообще. Дубовые панели, ковры, красное дерево. Ничего удивительного, объяснил Константин, дом строился и обставлялся для молодых, но принцесса Ольга купила имение неподалеку и построила усадьбу по своему вкусу, проще, но просторнее. «Уютное» же осталось для дорогих гостей. Великого князя Михаила, например. Или вот для Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Тем лучше для нас. Самого Константина поселили в третьем доме, тоже рядом, сорок шагов от флигеля, в «свитских номерах». Ничего, очень даже неплохо.
Свитские номера — значит, для лиц, сопровождающих высоких гостей, для свиты. «Хоть в печь клади, лишь горшком не зови», — привел русскую пословицу Константин.
Мажордом передал, что принц Петр ждет нас через три часа, желая, чтобы мы сначала отдохнули и обвыкли с дороги. Ужин в семь пополудни, по случаю лета одеваться без формальностей.
— Дачная пора, сельский отдых, — комментировал Константин. В Петербурге — куда, шалишь. Строго. А здесь, средь мурав и дубрав, попроще. И с мужиком в поле принц Петр за руку может поздоровкаться. Не со всяким, понятно, а с работящим, справным.
Смывая в ванной дорожную пыль, я гадал о характере дела, ради которого нас пригласили сюда. Пригласили Холмса, если быть точным. Сильные мира сего не часто прибегают к его услугам. Но — прибегают. Что-то будет на сей раз?
Я раздумывал над тем, что надеть, когда в дверь постучали.
— Ватсон, вы в нерешительности, — Холмс был в светлом полотняном костюме.
— Да, Холмс. Смокинг?
— Нет, нет, ни в коем случае. Во-первых, вы слышали: «без формальностей». Во-вторых, облачаясь в смокинг или во фрак, вы претендуете, хотя бы чисто внешне, встать с хозяином на одну ступень, в простой же одежде вы даете ему возможность снизойти до вас. И в-третьих, в России от иностранцев ожидают экстравагантности, она придает больший вес. Будь у вас костюм для игры в гольф…
— У меня нет костюма для игры в гольф.
— Тогда наденьте вот этот, клетчатый.
Я по-прежнему колебался, но решил довериться Холмсу. В конце концов, его принимали в Виндзоре.
— Не в этом дело, — словно прочитав мои мысли, рассмеялся Холмс. — Вызывая водопроводчика, вы ведь не ждете, что тот заявится во фраке, достаточно, если его одежда опрятна. Так вот, мы — те же водопроводчики.
Довод ошеломил меня, и я поспешил с переодеванием согласно рекомендации моего друга.
И вовремя — Константин стоял на пороге.
— Господа, вы готовы?
Студент был в белой фрачной паре. Однако.
Заходящее солнце било прямо в фасад замка; струи фонтана казались игристым розовым вином, а сам замок светился огненно.
— Сколько лет замку? — спросил я студента.
— О, много. Двадцать пять, кажется.
— Двадцать пять?
— Да.
Мелкие водяные брызги настигли нас у ступеней парадного хода. На миг стало зябко. Холмс поежился, но жаркое континентальное лето поспешило вернуться.
— Вода — артезианская, — сообщил Константин, — водонапорная башня скрыта деревьями, но она под стать замку. Красивая. И высокая. С обратной стороны дворца — каскад, вода идет вниз, на сахарный завод и фабрику. Не зря тратится.
Лакей — ливрейный, в парике, повел нас внутрь замка, к принцу Петру. Константин остался у фонтана коротать время до ужина.
Несколько переходов по мрачноватым коридорам, и мы оказались в кабинете Его Высочества.
Принц встретил нас радушно.
— Располагайтесь, пожалуйста, — он указал на кресла.
Мы сели, а Его Высочество зашагал по ковру, большому, но изрядно вытертому.
— Благодарю вас, господа, что смогли откликнуться на мою просьбу и приехать. Дело, которое заставило прибегнуть к вашей помощи, на первый взгляд может показаться мелким и пустячным, но, поверьте, для меня, для всей нашей семьи оно имеет исключительно важное значение. Сигару? — спохватился принц Петр.
— Я предпочитаю трубку, — Холмс полез в карман.
Сигару взял я, уж не знаю зачем. Последнее время я отвратился от курения, а сигары вообще пробовал редко. Однажды, если мне не изменяет память. Наверное, действовала атмосфера: принцы, замки, Россия.
— Здесь, в этом кабинете — наш рабочий сейф. Неделю назад я заметил, что из него исчезли драгоценности моей жены — кольцо с бриллиантом и пара рубинов. Пропажа неприятна и сама по себе, но особенно из-за некоторых обстоятельств, связанных с камнями.
— Каких же? — Холмс наслаждался своей трубкой, а я безо всякого удовольствия пускал дым в потолок — тоже не простой, обшитый деревом, по которому были выжжены десятки миниатюр. Просто Шахразада, тысяча и одна ночь.
— Камни — приданое жены, и весьма редки. Бриллиант — шестнадцать карат, а рубины просто уникальны — они светятся в темноте. По преданию, это очень древние камни, из сокровищницы египетских фараонов, и их потеря крайне огорчительна.
— В сейфе хранились только эти драгоценности?
— Да. Собственно, жена держит свои украшения в нашем имении Ольгино, а эти камни я принес исследовать на радиоактивность. Я предполагаю, что свечение является следствием содержания в рубинах примеси радия, и хотел повторить опыт доктора Беккереля — положить на фотопластинку, обернутую черной светонепроницаемой бумагой. Так вот, я
