увез Родиона от соблазнительного видения, путающего мысли о деле. С глаз долой — из сердца вон. Всему свое время, как говорится, дойдет очередь и до таких длинноногих бикс…
Глист-то реальный, а вот парня в маске вообще нет, даже в проекте. То есть, родится-то он где-нибудь родился, вот только где? Примерялся Родион к паре ребят, прикидывал даже Клочка завязать, да только туфта это все. Были же у него в микрорайоне нормальные пацаны: Русый, Зил, Бульба и другие. Другие давно рассосались, Русый сел в тюрьму, Бульба — на иглу, а Зила глючит еще больше, чем Глиста. Потому и сценарии в голове Родиона складываются корявые, все с мокрухой, да с беготней от ментов. Глист гнилой, второго подельника нет, и самому Родиону раскрываться тоже нельзя. Тем более, когда мокрая статья на пожизненное тянет. А ведь Родик, он же Метла, случись что, будет первым подозреваемым. Он вообще сильно удивился, как это его в охранники взяли — с судимостью-то. То ли не доглядели, то ли просто порядков не знают, не пуганные. Он, конечно, не материально ответственный, но при таких бабках состоит… Родион покосился на мешки. Тут, ясный перец, у кого хошь слюнки побегут, руки зачешутся, мыслишки завертятся…
3.
— Что-то у меня с утра голова болит, — донесся до Родика томный голосок Константиновны.
— Перебрала вчера, а, Люда? — с пониманием отозвался Клочок.
— Да нет, ты Леня, все об одном. Просто не выспалась.
— Долго сидели?
— Да, было так весело, так весело…
— А что ты Макароновне подарила? Что-нибудь оригинальное?
Что, насторожился Метла, главбухша уже наличкой не берет?
— Да чем ее удивишь, у нее чего только нет! Один крутой мужик, правда, выпендрился — домашний кинотеатр подарил!
— Круто! — выдохнул Клочок. — А ты?
— Да так, хрусталь богемский, наборчик такой на шесть персон.
— Круто! — вздохнул Леня.
— Праздник же — день рождения!
— Надо же — домашний кинотеатр!
— Ну, знаешь, при таких калымах, что он с устроенных ею подрядов имеет…
— Хрусталь-то тоже, поди…
— Ну а ты как думаешь! — чуть обидевшись, сказала Константиновна. — Сам-то что дарить будешь?
— Людмила, ты же знаешь, у меня на дорогие подарки бабок нет, — как всегда заканючил Клочок. — Вот, я ей домашний кинотеатр могу установить. Там техника сложная и пространство под нее надо не мало…
— Да Макароновна-то найдет!
Ни хрена у них ставочки! — поразился Родион. Он сам и не нюхал что это за игрушка такая — домашний кинотеатр. День рожденья это он понимает, друзья могут бутылку коньяка принести местного разлива, видеокассету с порнушкой или еще чего. А тут… Не слабо главбухша загребает, прикинул Родион. Такую аппаратуру только крутые покупают. Все — таки главбух — серьезная должность, денежная. Так что кому Макароновна, а кому Антонина Макаровна. В этом Клочок с Константиновной Родиону равны: в глаза никто из них главбухшу лапшой не обзовет. Может, коллеги его за человека не считают, но Макароновна их всех на одной доске держит. Или почти на одной, раз Константиновна с Леней на ее день рождения приглашены. Только она-то домой, а напарник — на службу, видать. Такой прыти, честно сказать, Метла от полставочника не ожидал. Может, ему Константиновна протекцию составила, ей-то с мужем проректором приглашение по должности, считай, положено.
Ну их всех к черту, с их гулянками да подарками, у них свои проблемы, у него — свои…
Бульба — он, конечно, на любое дело, где бабками пахнет, готов не глядя подписаться, но ведь (наркотик конченный!) сдаст по любому, а уж тем более, если залетит. А не залетит — под кайфом сболтнет, другой наркуша следующему, так до ментов информация и доскачет. Бульба он, как шприц, одноразовый. Ясный перец, его после дела убирать надо. Родик наркоманов не уважает, гнилые они все, но мочить Бульбу ему совсем не хочется, поганая затея, да и опять — он сразу в подозреваемые попадет. Тут легко погореть можно, а гореть с бабульками вдвойне глупо. Он — Метла — не для того на нарах парился, чтобы так легкомысленно рисковать. Риск должен быть минимальным, а выигрыш — максимальным. Чтоб раз — и на всю жизнь закрома полные. А там хошь бизнесом занимайся, хошь на золотом песке валяйся, загорай, пока не облезешь.
Единственный, перед кем раскрыл свои планы Родион, был Зил. Ну, не совсем раскрыл, а намекнул. Зил не дурак, о чем базар понял, и сразу крутить стал, межеваться. И вопросы задавал — про детали. Что да как? Родик, ясный перец, не раскололся, конечно, но и интерес Зила постарался поддержать. Вдруг Зил просто много дурака валяет, а на самом деле вовсе не такой псих, каким хочет казаться? Похоже, когда надо, он может и соображать. Пусть хитрый, ладно, дураки Метле тоже не нужны, дураков полно, но пусть не пытается перехитрить его самого. Сам-то он, без Родика, ничего сделать не сможет и пытаться нечего. Хотя бы потому, что Зил не сможет узнать, когда и сколько денег повезут в Институт. Этого заранее никто не знает, даже им, охране, сообщают чуть не в последнюю минуту. И не из-за конспирации, а просто потому, что бабки распределяет какой-то жирный чиновник, которого, может, в глаза только одна Макароновна и видела, и делает он это когда захочет или когда уже всем приятелям своим бабки отстегнет или еще как… Только без Родиона Зил дело не потянет. Это он должен понять или Метла с ним больше не знаком. Вопрос с Зилом надо прояснить раз и навсегда, спокойно так поговорить, серьезно, чтоб, знал, сволота, кто в деле главный, и не рыпался. Но и время тянуть не надо, не то обязательно найдутся какие-нибудь прыткие ребята, ясный перец! — залезут вперед и всю мазу Метле поломают…
ПАЗик миновал центр, быстрее проехал по Красному проспекту до площади Калинина, а тут уже рукой подать до Института. Бодро подскакивая по мостовой, смахивающей на стиральную доску, автобус докатил до заветной чугунной решетки, изображающей ворота вуза. Володя, бибикая громче Соловья — разбойника, пугнул с дороги десяток студенток-гулён, влетел на территорию и, лихо развернувшись, остановил машину у крыльца. Имеет право лихачить, не дрова везет и даже не целлюлозу, а ее окончательный продукт — бумагу с красивыми водяными знаками. Родион встал, чуть размял спину — не в “Мерседесе”, чай, ехал и взялся за свой (временно свой) мешок. Выходя из автобуса, Метла глянул по сторонам: вокруг болтались праздные студенты, чуть поодаль другие лоботрясы курили, никого подозрительного видно не было. И то сказать: почему вдруг
