Голос мнимого мудреца звучал звонко и чисто, и то, несомненно, был голос девы. Не померещилось ли? Не затеял ли какую игру отверженный дух?
— Вестники Великого Се вновь вернулись на землю Сольсурана! — продолжил чужестранец своим прежним голосом. — И они рады будут принять в своем Граде последнего потомка рода Могучего Утеса!
Поблагодарив за щедрое приглашение и пожелав спутнику хорошего отдыха и крепкого сна, Камень решил подняться повыше, поглядеть, как там тропа. Продолжать разговор, словно в пропасть, проваливаясь в бездну воспоминаний, у него не было сил. Кроме того, он хотел уже наконец разобраться с этим следом. Кому и зачем могло понадобиться день напролет красться, пробираясь едва не ползком среди колючих высоких стеблей, по следам двух одиноких странников, не имеющих ни излишних меновых колец, ни какой-нибудь ценной поклажи? С другой стороны, в последнее время с легкой руки князя Ниака в Сольсуране уж очень популярным ремеслом сделалась охота за живым товаром, а работорговцы были теми, кого он меньше всего хотел бы сейчас повстречать.
Побродив по окрестностям, Камень пришел к двум утешившим его выводам. Во-первых, он в очередной раз убедился в том, что охотничье чутье у него пока не притупилось и что по их следу действительно кто-то шел и шел, не особо-то и таясь. Следов оказалась куча, и они явно указывали, что незнакомец не только не охотится на других (это стало вторым приятным выводом), но скорее сам является объектом чьей-то охоты.
След, оставленный босыми, сбитыми в кровь ногами, петлял и заплетался, как травяное волокно в руках уставшей вязальщицы. Путник долго бежал, запыхался, к вечеру еще и захромал. Судя по размеру ступни и длине шага, это был подросток. Он носил лохмотья и ходил босиком, из чего Камень заключил, что это нищий подмастерье, подпасок, а еще вернее — беглый раб.
Впрочем, какую бы долю, а вернее недолю незнакомцу ни выковал Небесный кузнец, смекалки для ее достойного несения Он отпустил вдосталь. Не каждый взрослый муж сумеет сообразить, увидев на постоялом дворе двух мирных, неприхотливых путников, пойти по их следам, сбивая с толку свою погоню, да и себе облегчая путь через травяной лес. Здесь, в горах, если на перевале обойдется без снегопада, чего Камень и для себя бы желал, разыскать его будет куда трудней. А там, глядишь, и до родного дома доберется. Ведь бывает же и у рабов какой-никакой, а родимый дом.
Камень почти успокоился. Если его предположения верны, а в этом он почти не сомневался, незнакомец беспокоить их не станет: отринутые судьбой бедолаги обычно сторонятся людей.
Разузнав все, что требовалось, проверив тропу, Камень направился обратно к костру. Он уже преодолел приблизительно половину пути, вознося благодарность Великому Се за то, что его опасения не оправдались, когда с окрестных гор, отраженный эхом, скатился низкий и раскатистый рев потревоженного табурлыка — самого крупного и опасного хищника гор и травяных лесов, ответом которому служил отчаянный крик двух человек.
Голос одного взвился вверх пронзительным мальчишеским фальцетом, чтобы через миг сорваться в задушенный хрип. Связки другого продолжали вибрировать, посылая в пространство звук запредельной высоты, и этот звук отметал всякие сомнения в том, что тот, а вернее та, кто его издает, в большей степени является подобием первой Матери, нежели первого Отца.
Камень мигом забыл о горных духах и их кознях. Не имея времени вернуться на тропу, он изо всех сил припустил через заросли прошлогодней травы напролом в направлении, откуда доносился рев.
Тропинка серпантином огибала гору. На одном из нижних витков Камень увидел огромного пещерного табурлыка. Поднявшийся на задние лапы зверь достигал высоты в полтора роста взрослого мужчины, но казался еще огромнее из-за косматой, в два пальца длиной, синевато-бурой шерсти и толстого слоя жира, почти не растраченного зимой. Толстый кожистый нос жадно втягивал запах человечины, маленькие, налитые кровью глазки алчно озирали добычу, а чудовищные, почти в локоть длиной клыки и изогнутые когти собирались сделать все от них зависящее, чтобы эту добычу получить.
В нескольких шагах от пещерного чудовища стояла юная прекрасная девушка, хрупкая и изящная, точно хрустальный цветок. Серебристое, матово-поблескивающее одеяние вестников Великого Се красиво облегало статную, ладную фигуру. Разорванный звериными когтями зеленый плащ смятым комом лежал на земле.
Медленно наступая, табурлык пытался подмять под себя что-то неопределенно-грязное, окровавленное и изломанное, то, что еще несколько мгновений назад считалось вполне пригодным для жизни человеческим телом. Бесстрашная красавица, перезаряжая на ходу арбалет, пыталась чудовище отвлечь и отогнать.
Камень прыгнул с уступа на спину табурлыку, вонзая нож в основание его черепа. Раненый зверь попытался сбросить человека. Камень проверил спиной прочность скалы: скала оказалась прочнее, но могучий Утес не отпустил рукояти, все глубже вгоняя свой нож. Девушка меж тем, улучив момент, выпустила в горло чудовищу несколько стрел. Смертельно раненый зверь оглушительно заревел и рухнул навзничь. Камень едва успел отскочить.
Они стояли друг напротив друга, не веря, что остались живы. На языке у Камня вертелись разные слова. От вполне дружелюбных, вроде: «хорошо стреляешь, красавица», до таких, которые вслух без особой надобности произносить не станешь. Больше всего ему хотелось достать ремень и хорошенько, по-отцовски, выдрать обманщицу, чтобы впредь знала, что поездка через травяной лес — совсем не то же самое, что прогулка в тятином саду.
Впрочем, воспитание юной особы могло пока подождать. Со стороны туши табурлыка послышался слабый стон. Несмотря на то, что туша поверженного великана основательно придавила его, беглец подавал несомненные признаки жизни. Могучему Утесу не нужно было объяснять, что делать. Воззвав к мощи своих великих предков, он сделал усилие и приподнял тушу, а прекрасная незнакомка, вовсе не чуравшаяся грязи и крови, вытащила раненого. Могучий Утес отнес его к костру.
Хотя раны, нанесенные пещерным властелином, могли бы отправить к предкам какого угодно молодца, парнишка, похоже, не собирался просто так отдавать Владычице ночных теней свою юную жизнь, да и девушка была исполнена решимости за беглеца побороться. Пока Камень ходил к ручью за водой, она достала из седельной сумки короб с лекарствами. Вот только вместо привычных Камню склянок и глиняных кувшинчиков с пахучими снадобьями и табурлычьим жиром там оказались какие-то угрожающего вида иглы и облатки в блестящей обертке. Последний раз Могучий Утес видел такие диковинки в руках у вестников, и помогали они от любых болезней лучше всяких трав и заговоров самых могущественных колдунов. Похоже незнакомка говорила правду насчет возвращения в Сольсуран небесных посланцев.
В это время одна из лун выглянула из-за облаков. Ее свет
