Пока все эти высокоумные сопоставления прокручивались в несколько ослабевшем мозгу Турецкого, Олег щедро разлил «Де люкс» в мутные от бывшего томата бокалы, а потом достал из верхнего кармана твидового «клифта» маленькую щеточку-расческу и, оттопырив верхнюю губу, начал вполне трезвыми движениями причесывать-приглаживать элегантные черные усики. Да это уж просто мания какая-то! За последний час — каждые десять минут с регулярностью автомата.
— Я пить больше не хочу, — заявил Саша из вполне понятного самому себе чувства противоречия.
— Ну тогда и я не стану, — почему-то охотно согласился Олег.
— Я ухожу в отпуск, — вот чем аргументировал Турецкий нежелание пить.
— Этот вопрос мы уже обсудили. Не аргумент, конечно, но… Придумай причину получше.
«Вот негодяй! Пьян, а сечет… — хмыкнул Турецкий. — Молодой потому что. Свежий. Тридцати еще нет, почти на десяток лет моложе меня. Кирилл как раз между нами, ему сейчас тридцать три, Христов возраст. Опасный…»
С Олегом он сегодня встретился действительно совершенно случайно. С утра занимался самым необходимым делом. Смешно представить: старший следователь по особо важным делам Российской Генпрокуратуры договаривался с крупным жуликом об организации для себя лично и для своего семейства в составе жены Ирины и дочери Нины бесплатных виз в Германию. Через какие-то неведомые коммерческие структуры. А в середине дня сдуру взял да позвонил Косте, который обещал, и на сей раз твердо, отпустить его на все четыре стороны сроком на три недели, то есть в Германию, к школьному приятелю Турецкого — Толе Равичу. Этот Толя, ставший крупным немецким бизнесменом, предложил семейству Турецкого бесплатный отдых в Альпах — со всем подобающим сервисом и возможностью поездить по Германии. И вот вся эта многоэтапная затея едва не рухнула. Костя снял трубку и тут же безапелляционным тоном предложил лучшему другу Саше немедленно прибыть на совещание. Тон не предполагал возражений. Ну а дальше — известно: переделка на Трубной площади и совершенно бездарное, никчемнейшее, многочасовое бдение в конференц-зале — под строгим контролем ведомственной охраны.
Оно, это совещание, было, естественно, закрытым. Единственной радостью оказалась встреча с Олегом, который за последнее время, как показалось Саше, стал еще длиннее, но, надо отдать ему должное, и элегантнее. От прически с тонким, сверкающим пробором до узконосых ботинок — все на нем было словно от Версачи. Народ, особенно негустая женская часть участников чрезмерно многочисленного совещания, с навязчивым интересом разглядывал стройного «белодомовца». Рядом с ним перепадала толика внимания и Турецкому. Они сели подальше от президиума, заполненного генералитетом, и сразу усекли, что грядет обыкновенная жвачка. Олег, слегка наклоняясь к Саше, начал свистящим шепотом травить анекдоты, циркулирующие по этажам «Белого дома». Турецкий сперва сдерживался, а потом стал легонько повизгивать от наслаждения. На них завистливо и нехорошо оглядывались. Кончилось тем, что после первого же перерыва они сбежали. Олег в Столешниковом купил литровую бутылку «Абсолюта» и пару банок густого, концентрированного томатного сока, после чего они на двух машинах приехали на Енисейскую, где Турецкий квартировал у Грязнова.
— Не понимаю, за что моего бездарного и, по-моему, достаточно запачканного генерального так любит Президент? Ты там поближе, Олежка, скажи!
— А этих козлов обоих днями снимут с работы, — брезгливо заметил Олег и усмехнулся.
— Ты что, обоих имеешь в виду? Сегодняшних?
— Я же сказал, неужели не ясно? Повод нужен… наверно. Но вопрос, по сути, решен.
— Ну, положим, разговоры по поводу нашего давно в ушах навязли. А Президент, как ты, конечно, слышал, на днях моего Толю так послал, что другой на карачках бы прошение приволок: отпусти, мол, барин, дурак я, не справился. А этому — хоть ты ему ссы в глаза, все Божья роса…
Не любил и не уважал Турецкий своего генерального, то есть высшего собственного начальника. И ведь было за что. Последние два месяца, вот как бы к слову, занимался он делом об убийстве крупного банкира, крупней, как говорится, уж и некуда. Да ко всему прочему — депутата Госдумы. Как ему стало известно, в узких, но весьма влиятельных кругах подлинных вершителей государственной политики были подготовлены настоятельные рекомендации Президенту предложить этому банкиру кресло председателя Центробанка. Знающие консультанты объяснили Турецкому, что в условиях так называемых у нас экономических реформ назначение нового главного банкира страны может вызвать самую непредсказуемую реакцию, вплоть до смены правительства.
Умом Турецкий понимал, что все подобные «страшилки» вызваны одним, даже нескрываемым желанием: усилить дестабилизацию в обществе накануне выборов в Государственную Думу. Но подспудно он испытывал ощущение, что некие, и, кстати, весьма серьезные, силы из президентского окружения этим ходом как бы бросили пробный шар: пройдет или нет у них данный номер? Кажется, более точного примера сращивания госструктур, крупного капитала и уголовщины не придумаешь. Но говорят об этом, как правило, лишь журналисты, а политики отмахиваются и продолжают свое дело. Однако, судя по всему, те деятели из высоких кругов на этот раз допустили промашку: если исходить из тех характеристик, что получило следствие, покойный был действительно крупнейшим «авторитетом» как минимум в двух ипостасях — в уголовной и банковской сферах, отличаясь при этом сугубой жестокостью и беспощадностью к конкурентам. Поэтому одна из первых, но основательных версий следствия: пахана «замочили» объединившиеся обиженные — вскоре стала и окончательной. Однако на Турецкого вдруг поползли такие фигуранты, а само дело начало так стремительно разбухать, что генеральный прокурор, после чьего-то требовательного звонка забравший дело к себе для ознакомления и принятия решения, приказал дать задний ход. Причем такой резкий, что ведомый Турецким состав едва не загремел под откос. Что ж, сказал себе Саша, нам не впервой. Раз не допущают до корешков, пострижем вершки. В кои-то веки доблестным муровцам под командованием Юры Федорова удалось с ходу выйти на исполнителя, которого довольно толково описал вот уж воистину случайный свидетель. Затем уже сам Турецкий, вопреки скверной традиции последних лет беспечно и бездарно терять драгоценных свидетелей, сумел сохранить ему жизнь и довести дело до суда. Того киллера, конечно, прислонят к стенке, двух мнений нет. Но слушание по причине неизвестных, но, вероятно, весьма тонких обстоятельств уже не первый раз переносится, а бывшие фигуранты, естественно, на свободе и продолжают руководить своими банками и прочими коммерческими структурами. Уж не от них ли прилетала, хоть и с явным опозданием, тревожная ласточка — «БМВ»?
Известно Саше стало и другое обстоятельство. Абсолютно ясное, с его точки зрения, дело вызвало наверху неожиданно бурную реакцию. Нет, с самим Турецким никто не разговаривал — уровень не тот. А вот генеральный, как доверительно сообщил Саше Меркулов, крутился словно уж на раскаленной сковороде. А что остается делать, когда тебя несут со всех сторон, а возраст твой — далеко не пенсионный, и руководить бы еще, ох, как охота руководить!.. Конечно, в окружении Президента есть люди, которым необходим именно такой генпрокурор, и обязательно действующий, а не отставной. Это он может быть Президенту костью в горле, но служит-то он тем, кому обязан постоянным личным сегодняшним благополучием. А подобных забот у Толи-прокурора немало: недаром он так торопливо достраивает огромные краснокирпичные дачи-коттеджи и себе, и многочисленной своей родне, и все они до последнего завязаны на бешеных деньгах, и битва их обладателей пошла уже в открытую, без всяких правил и снисхождений. Так вот, учитывая данные обстоятельства, с кем должен быть генеральный прокурор? С Президентом, которому чисто словесно помог в 93-м году, рекламируя свои демократические пристрастия, или тем, кто кормит и разрешает кормиться самому? Дурацкий вопрос. Разумеется, никакой Президент с его постоянными указами о необходимости резкого усиления борьбы с уголовщиной, коррупцией и пр. и др. ему, извините, не указ. Сила-то не у Президента.
