рассеялся без следа. Росса растерянно уставилась на опустевшее кресло.
Кто-то — кажется, Челеста, — сдавленно охнул. Вирд, напротив, с безучастным видом рассматривал свой хрустальный шар. Сказанное Канусом его, похоже, совершенно не тронуло.
— Что ж, — звонким голосом промолвила Виола, — в мире так много разных ролей. Кто знает, может мне больше всего понравится именно эта.
Она лукаво улыбнулась и исчезла в облаке сиреневого тумана, оставив после себя слабый аромат тимьяна и лаванды.
Глава 1. Охотник. Оранжевая территория
Апельсиновое солнце нещадно палило, и жар от раскаленного песка пробирался даже сквозь толстые подошвы сапог. Все вокруг здесь было оранжевых оттенков — причудливой формы скалы, песок, разбросанные тут и там по пустыне крупные камни. Даже воздух здесь был какой-то рыжеватый, постоянно дрожащий от жары и искажающий перспективу. Ни одного звука, ни малейшего дуновения ветра — местность казалась не то что вымершей, она как будто бы никогда и не жила.
Он сделал несколько глотков из фляги, промокнул рукавом пот со лба и посмотрел на карту. До Серой Территории оставалось всего ничего, пара миль — это если он не заблудился в этой нереальной пустыне, сбивающей с толку все органы чувств и сводящей на нет многолетние навыки странствий. Прищурившись, мужчина попытался посмотреть на небо, чтобы оценить положение солнца, но оно светило, казалось, сразу со всех сторон. Нет, здесь решительно невозможно ориентироваться, решил Охотник: по крайней мере так, как он это делал последние… ну да, уже пять лет. Пять лет, кто бы мог подумать. А он до сих пор никак не может ко всему этому привыкнуть.
Внезапно краем глаза он снова почувствовал движение и резко обернулся в сторону его источника — так и есть, они опять сдвинулись! Как это происходило, Охотник понять не мог, но примерно каждые полчаса идеально круглые камни… или, скорее, шары, меняли свое положение. Темно-оранжевые сферы, своей формой резко контрастирующие с угловатыми скалами, были распределены — насколько хватало взгляда — по всей пустыне: сотни, если не тысячи шаров. И время от времени они передвигались. Причем делали это каждый раз другие камни, где-то на краю зрения: те, на которые он в данный момент смотрел, неизменно оставались неподвижными. Это сбивало с толку и раздражало его все сильнее.
Охотник попытался больше не обращать внимания на странный феномен, тем более что находился он здесь не для того, чтобы пялиться на эти чертовы шары. Нужно было совершить переход, и желательно до наступления темноты, потому что его предупреждали: ночью здесь становится настолько холодно, что он может и не добраться до Границы.
Он снова глянул на режущее ярким рыжим светом небо — теперь показалось, что солнце находится справа, а значит, с пути вроде бы пока не сбился. Непонятно только, почему на горизонте все еще до сих пор не появилась серая пелена — но, возможно, его просто обманывало зрение. Охотник и так уже с трудом понимал, что в этом проклятом дрожащем мареве было реальным, а что — миражом. Он еще раз глянул на карту, засунул ее обратно в карман и двинулся вперед, стараясь держать направление на скопление безобразных скал, похожее на гигантского паука. Идти было тяжело, сапоги постоянно проваливались в песок, и еще нужно было то и дело обходить эти сферы с человеческий рост, которые не давали ему двигаться по прямой. Казалось, кто-то специально разложил их здесь так, чтобы сбивать путников с направления, заставляя постоянно петлять и терять ориентиры. Это если здесь до него вообще бывали путники.
Интересно, подумал Охотник, что будет здесь после смены циклов? Он с трудом представлял себе бескрайний фиолетовый океан на месте всего этого оранжевого безмолвия — но, по правде сказать, истории с циклами казались ему ни чем иным, как красивой легендой. По крайней мере, он не встречал еще ни одного живого свидетеля перемены. Одни только слухи и передаваемые из поколения в поколения рассказы. Ни одного доказательства. Ничего такого, что можно было бы использовать для его дела.
Скопление скал постепенно становилось все ближе, но Охотник по-прежнему двигался практически вслепую, полагаясь лишь на остатки своего чувства ориентации в пространстве. Идти становилось все тяжелее, силы понемногу его оставляли. Похоже, он недооценил как эту пустыню, так и накопившуюся за последние дни усталость — нужно было все-таки оставить себе пару дней для восстановления. Впрочем, чего уж теперь жалеть об этом? Нужно двигаться, иначе вода закончится еще раньше, чем его настигнет убийственный холод местной ночи.
Охотник снова остановился, чтобы немного перевести дух, и внезапно вспомнил о другой своей миссии… из прошлой жизни. Жизни, которая сейчас казалась чьим-то чужим, позаимствованным его собственной памятью воспоминанием. Тогда ему пришлось несколько дней подряд преследовать довольно опасных людей, похитивших у его босса внушительную сумму денег. Он почти догнал их, за одну ночь сократив расстояние до двух-трех миль, но когда после изнурительной ночной гонки взошло солнце, Охотник обнаружил себя посреди похожей на эту пустыни, с растрескавшейся от жары землей, бледно-оранжевыми складками холмов и могучими песчаными дюнами цвета спелой ржавчины, скудно поросшими колючей растительностью. Хотя, конечно, там не было никаких движущихся шаров… да и солнце передвигалось по небосклону в полном соответствии с астрономическими законами. Несмотря на адскую жару, ему все-таки удалось нагнать их — где-то посреди пустыни, на перекрестке двух безлюдных дорог: одна из которых вела с севера на юг, а другая с запада на восток. Кажется, что те, кого он преследовал, тоже не ожидали попасть в такое враждебное всему живому место: они были совершенно измотаны и почти не оказали ему достойного сопротивления. Ему повезло, что у них было с собой достаточно воды — на следующее утро Охотник уже выбрался из этой воистину мертвой долины, оставив за собой четыре безжизненных тела, аккуратно разложенных на перекрестке по всем четырем направлениям дорог. Вряд ли в той пустыне обитали даже койоты, поэтому трупы рано или поздно обнаружили, и его предупреждение дошло до сведения тех, кому оно было адресовано.
Однако все это произошло в его (или не его?) прошлой жизни, и не имело к тому, чем он занимался сейчас, уже никакого отношения. Та местность была, несмотря на всю свою опасность и экстремальные условия, все-таки обычной, привычной человеческому глазу пустыней. Что же касается этой… территории, медленно сводящей его с ума, и высасывающей, казалось, все жизненные соки — ее никак нельзя было назвать обычной. Охотник отпил еще немного воды, неприятно теплой, почти горячей,
