он — мой шанс.
Я подняла голову и расправила плечи: — Я хотела бы серьезно заниматься историей мира и литературой, для этого совсем не нужна магия, — голос звучал хоть и тихо, но достаточно уверенно. Ненавижу просить, но наступить на гордость сейчас необходимо.
— Пожалуйста, Ваша Светлость, позвольте мне поступить в Школу Искусств при Королевской Академии…
Я росла одиноким ребенком, без друзей и любви родителей. С детства находила отдушину в рассказах учителя о минувших эпохах, прочла все книги по истории, какие только удавалось стащить из отцовской библиотеки. Грезила тайнами прошлого и возможностью изучать древние манускрипты, записывать старинные легенды, пока они еще не стерлись из народной памяти!
Сжимаю кулаки наудачу, жду ответа. Только бы не прозвучало «нет». Зажмурилась — смелости не хватало, чтобы смотреть сейчас герцогу в глаза. О Великий Свет! Пусть это будет «да»! Я ведь не собираюсь тратить жизнь, гоняя слуг и опустошая лавки портных и ювелиров, как это делает мачеха. Чтобы ни говорили мне о замужестве, я намерена работать. Профессия и знания мне нужны именно для этого. Но сгибаться над чадными котлами, отмерять по унциям слизь боргов[1] или порошок из рыжих кальварских тараканов — брр!
— Но послушай… э… Миарет, — Винерт дей’Холлиндор произнес мое имя с запинкой, словно вспоминая его (клянусь, так и было — отец его забыл!), возвращая меня с небес на бренную землю. — Дочь моя, боюсь, ты не понимаешь своего положения.
Сердце упало. Значит, все-таки — «нет». Герцог разом похоронил мои мечты, его они не интересуют. Плечи поникли. Трудно передать всю гамму моих чувств — злость, обида, разочарование. Но крохотная надежда еще теплилась. Вера в лучшее будущее так просто умирать не желала. Упрямая.
А герцог продолжал давить.
— Ты — крайне слабый маг, и если появишься в столичной академии, поползут слухи, что моя дочь — бастард. Нам сплетни не нужны. В Горном краю учатся, в основном дети простонародья, ты затеряешься среди них, и никто не узнает о позорном пятне на добром имени нашего рода. О, вот и вернулась прежняя риторика про позорное пятно. Вежливости у его светлости хватило ненадолго.
Его высочество поднял брови и, видимо, хотел возразить, но герцог жестом попросил не перебивать: — Да, помню-помню, факт измены не подтвердился, ведь родовой артефакт принимает Миарет, но это не столь важно. Знаю одно: у моей дочери, — он повысил голос на слове «моей», — такого слабого дара просто не может быть! Следовало бы сразу лишить тебя рода. А я столько лет воспитывал тебя, как благородную сьерру. Ценишь ли ты это? Вижу, что нет.
________________________________________
[1] Борг — хищник, обитающий в болотистых местностях в южной зоне всех материков. Серо-белый гигантский червь с ядовитыми железами.
* * *
Демонстрируя недовольство, герцогиня Оленрадэ заработала веером с удвоенной энергией. Поднялась локальная буря, и легкий изумрудный шифон ее верхнего платья пошел красивыми волнами, словно стяг на ветру. Колебания воздуха долетели и до герцога — его зачесанные назад светло-русые волосы слегка растрепались. Недовольный этим, он укоризненно тронул супругу за руку, и настырный веер был захлопнут с сухим щелчком.
Но, как оказалось, для меня было бы лучше, если бы герцогиня работала веером, а не языком.
— Обучение в столичной Школе Искусств начинается с восемнадцати лет, — вставила она в разговор свои десять хилдо[1]. В нежном голоске сьерры Доретт слышалось беспокойство. — Дорогой, терпеть дерзости Миарет еще год — выше моих сил! К тому же там учат только за плату.
Я возмущенно втянула воздух — драгоценная заботливая мачеха и мое наказание все пять лет, с тех пор как герцог Оленрадэ вновь женился! Вот уж по кому я не стану скучать.
По глазам отца я видела, что каждое слово супруги только укрепляло его в уже принятом решении. Он слишком хотел избавиться от меня, а если уж представилась возможность потрафить своей скупости…
У его светлости словно прибавилось энергии, он с энтузиазмом продолжил нотацию, но я уже не вникала, так как поняла главное — решения он не изменит. Мне предстоят долгие годы обучения делу, которым я ни за что не стану заниматься.
— Воображаешь, что я буду и дальше содержать тебя, отнимая часть наследства от другого своего ребенка, более одаренного? Тебе семнадцать, в этом возрасте ты уже вполне готова к самостоятельной жизни в университете, под надежным присмотром опытных наставников. Я буду выплачивать пособие на твое содержание. — Тут хорошенькое личико мачехи исказила хмурая гримаска. Герцог наверняка подметил это и добавил: — Не слишком большую сумму, ты должна понимать свое положение. Учись быть скромной и послушной, чтобы в будущем не опозорить наш род и эйса, которого мы изберем тебе в мужья.
Каждое из его слов как пощечина. Отец словно каменной плитой накрывал мои надежды.
— Но почему именно зельевар? — всхлипнула я, делая последнюю попытку вырваться из тисков отцовской воли и долга перед родом. Мне стало безразлично, будут на меня орать или нет. — Древняя литература — моя мечта и призвание! А вы…
Герцог в крайнем раздражении так ударил кулаком по деревянному подлокотнику кресла, что тот раскололся надвое. Глухой удар прозвучал в тишине комнаты раскатом грома:
— Выброси эти глупости из головы! — заорал он. — Упрямая капризная девчонка! Призвание ее… Никакой муж не позволит тебе слоняться по пыльным архивам. Забудь! Пора развивать дар хотя бы в малой степени! Старание и систематические занятия практической магией тебе обязательно помогут… — Он резко оборвал фразу и подытожил безапелляционно: — Ты поступишь в Магический университет Горного края. Готовься к отъезду, завтра на рассвете я доставлю тебя в Виал.
__________________________________
[1] Хилдо — мелкая серебряная монета. 100 хилдо =1 золотой лей.
2. Мне делают подарки
Не помню, как вернулась к себе. Навзрыд ревела, уткнувшись в подушку, но слезы скоро иссякли. Однако я еще долго всхлипывала, болезненно перебирая в памяти хлесткие фразы отца. Порушенные планы казались чем-то второстепенным.
Бастард… Вот что мучило меня сейчас.
Я почти не обратила внимания, когда его светлость употребил именно это слово. Сочла очередным оскорблением. Но похоже, в раздражении он выдал тайную мысль. Герцог не может доказать, что я бастард и на этом основании выкинуть меня из дома. Он стесняется бездарной дочери, скрывает меня ото всех, опасаясь нелестных слухов. Как я раньше этого не понимала? Стало больно, и в то же время я почувствовала огромное облегчение, словно свежий ветер ворвался в комнату и унес лишние мысли.
Что если герцог действительно мне не отец? Тогда, получается, я незаконнорожденная?
