и что, вы думаете, что внимательно прочитали статью и поняли принцип работы материального транзистора? — завязал беседу профессор Бен.
— Да, мы так думаем, — уверенно сказал Ник, а Стив, облюбовавший одно из кресел, почесал свои короткие кучерявые волосы и одновременно с ним задумчиво произнёс:
— Ну, в общих чертах…
— Хм, — усмехнулся профессор Бен. — Ну хорошо, объясните-ка мне: что произойдёт, когда вы запустите должным образом настроенный прибор?
Ребята переглянулись. Ник выбрал одно из близлежащих кресел и поудобнее в него уселся, вжавшись в спинку. Стив, напротив, неторопливо встал, подошёл к доске, поправил очки на носу и взял в руки маркер. Немного покачивая его в руке, он задумчиво посмотрел на потолок.
12 октября, воскресенье
— Ну что, теперь-то можно рассказать? — решительно спросил Ник. — Полли умная, она может подать дельные идеи.
Стив собирался что-то сказать на это, но не успел и рта раскрыть — Ник уже продолжал:
— Да и дело даже не в этом. Просто я физически не смогу от неё скрывать дальше, чем мы занимаемся. Тебе этого, наверное, не понять, но мы всегда друг другу всё рассказывали. Я могу скрывать от родителей, обманывать друзей, но Полли — ни за что, мне даже в голову это не приходит. Это всё равно что самому с собой в шахматы играть.
Полли энергично покивала и добавила:
— Наши родители неоднократно в этом убеждались. Если хочешь приготовить сюрприз для Ника — это должно быть сюрпризом и для меня; и наоборот.
Они сидели за обеденным столом в гостиной у Джексонов. Стив посмотрел на них обоих и, покачав головой, тяжело вздохнул.
— Но как это сделать? Даже мы потратили полторы недели на осознание всей этой информации, — Полли нетрудно было пропустить мимо ушей эту небольшую высокомерность, тем более, что её занимал предмет спора. — Ты помнишь наше обсуждение с профессором Беном? Оно заняло больше трёх часов, после которых мои мозги вскипели. И бо́льшую часть этого обсуждения могли бы понять только мы трое и, может, ещё парочка таких же гениев вроде профессора Бена.
Немного подумав, Ник спросил:
— А ты сам можешь как-то основную идею выделить?
Стив глубоко вгляделся в поверхность остывшего риса перед собой и не поднимал головы не меньше минуты. Наконец, он поправил очки и сказал:
— Ну, в принципе, основная идея сравнительно проста.
— Как и всё сравнительно гениальное! — вставил Ник, но, столкнувшись со взглядом Стива, замолчал.
— У нас есть фемтосекундные энерго-гравитационные пульсары — ща, ща, я объясню: это такие маленькие детальки, которые генерируют пульсацию фиктивной массы через накачку их электроэнергией. А пульсация фиктивной массы, в свою очередь, создаёт гравитационную волну. Пусть очень слабенькую, но нам много и не надо.
— Ага, пока понятно, — произнесла Полли. Она была вся внимание.
— Согласно теории профессора Бена, если выстроить гребни гравитационных волн в определённой конфигурации в одной точке пространства, в этой точке образуется завихрение пространства. Завихрение пространства порождает уже свои собственные гравитационные волны. А если завихрение окажется достаточно сильным, оно может породить, грубо говоря, тоннель в будущее. Там будет нечто вроде чёрной дыры — в данной ситуации, думаю, достаточно такой аналогии — которая может поглотить объект, оказавшийся неподалёку. И тогда этот объект вывалится из белой дыры, которая образуется в этом же месте спустя некоторое время.
— Ого! Неужели так и происходит?
— За тем нас и позвали, — иронически ответил Ник. — Понять, так ли происходит.
— Но здесь есть одна проблема, — продолжил Стив. — Вход в тоннель очень узкий, туда могут проваливаться только отдельные частицы. И он очень быстро испаряется. Чтобы использовать его для перемещения какой-либо частицы в будущее, надо создать тоннель именно в том месте, где находится частица, и именно в тот момент, когда она там находится, с очень большой точностью. Ты ведь слыхала про принцип неопределённости Гейзенберга?
— Конечно, я же не первоклассница.
— Поэтому до реальной возможности что-то переместить в будущее осталось ещё два шага — и огромное достижение профессора Бена в том, что он оба их сделал. Во-первых, он выяснил — пока только чисто теоретически — что, как я уже говорил, вместо чёрной дыры можно получить только завихрение пространства, которое само станет источником гравитационных волн. Никакого тоннеля, только завихрение. А во-вторых, что необязательно создавать и настраивать индивидуальный набор пульсаров на каждое завихрение — можно построить сравнительно небольшой набор пульсаров и запустить их в такой конфигурации, что образуется огромное количество завихрений. Причём каждый пульсар будет участвовать сразу во многих завихрениях.
— Что-то я не поняла, в чём тут достижение. Понятно, что можно сделать много завихрений, но для этого потребуется ещё больше пульсаров, — удивилась Полли.
— Не-не-не, сейчас объясню. Берём несколько пульсаров, девяносто шесть штук. Работая вместе в определённой конфигурации, они могут сгенерировать завихрение.
— Так, — слушала Полли.
— А теперь рассмотрим ещё один набор пульсаров, тоже девяносто шесть штук, которые генерируют ещё одно, другое завихрение. Сколько всего пульсаров необходимо для этих двух наборов?
— Дважды девяносто шесть, это получается сто девяносто два, — тут же ответила Полли.
— А вот и нет, если нам удастся использовать некоторые пульсары в обоих наборах.
— А-а-а, вот оно что. Понятно.
— Так, оказывается, что всего из двенадцати тысяч пульсаров можно сформировать невероятно много наборов, используя каждый пульсар не в одном наборе, а многократно. Ник, сколько всего завихрений генерируется на первом этапе?
— Не помню, очень много. Шестнадцатизначное число.
— Ого, понятно, — откликнулась Полли.
— Так вот, — продолжил Стив, — на первом этапе получается бесчисленное множество завихрений, квадриллионы завихрений фемтометровых размеров. Область пространства в центре аппарата кишит ими.
— Ты сказал, на первом этапе? — уточнила Полли.
— Да, потому что дальше все эти завихрения порождают гравитационные волны намного большей частоты, из которых уже складывается второй слой завихрений. Во втором слое они значительно меньших размеров — едва ли больше планковских. Их столько, что вся эта область пространства буквально изрешечена ими. И вот эти завихрения уже с тоннелями.
— Ага-а-а, — протянула Полли. — Поэтому необязательно знать, где именно находится каждая частица: где бы она ни была, рядом будет тоннель, так?
— Да, вроде того. В результате макроскопический объект размером до пары сантиметров, оказавшийся в центра аппарата, отправляется в будущее, но не весь целиком, а как бы поэлементно.
— Блестяще, — уважительно покивал Ник. — Сам Фейнман гордился бы тобой, — Стив улыбнулся, а Ник добавил: — Похоже, ты понял концепцию намного глубже, чем я. Для меня тоже было полезно сформулировать это по-простому — я теперь лучше представил себе, что должно происходить.
— Всё, как завещал Фейнман, да, — улыбнулся
