дурного и этот инцидент – лишь проявление нервозной обстановки в группе. Некоторое время спустя при преодолении порогов у водопадов Игарапе каноэ перевернулось и большую часть оставшейся провизии унесло течением.
Я так и не смог выудить подробный и последовательный рассказ об этом злоключении у тех участников экспедиции, с которыми я беседовал, но все они подтвердили, что съестных припасов осталось крайне мало, а то, что удалось спасти, было практически уничтожено водой.
Оказавшись без еды и каноэ, бои подняли мятеж. Трое чернокожих и полукровка сбежали и попытались вернуться туда, откуда пришли, прорубая путь через дебри. Однако эта задача оказалась им не по силам, и через несколько дней они вернулись обессилевшими, подавленными и истощенными, чтобы просить прощения у Робюшона. Воссоединившаяся группа собрала из подручных материалов плот и, преодолев привычные для этой враждебной среды тяготы неоснащенной экспедиции, добралась в конце концов до устья Кахуинари. Все были измождены голодом и лихорадкой. Робюшон настолько ослабел, что не мог идти дальше и решил разбить лагерь и дожидаться помощи вместе с индианкой и большим датским догом Отелло. Он велел чернокожим и полукровке идти вверх вдоль реки Кахуинари к дому сборщика каучука, который, предположительно, жил где-то между Игара Парана и Авио-Парана, и, заручившись его поддержкой, как можно скорее вернуться назад. Бои покинули Робюшона 3 февраля 1906 года. С тех пор никто, имеющий отношение к цивилизации, его больше не видел.
Спустя всего несколько часов бои набрели на стадо пекари[24] и убили больше, чем могли съесть, но даже не попытались отнести немного мяса голодающему и брошенному французу. Вместо этого они потратили два драгоценных дня, объедаясь и коптя мясо для своего собственного путешествия.
Много дней они шли вдоль правого берега реки Кахуинари и встретили по пути колумбийского полукровку, к которому они и обратились за помощью. Колумбиец отвел их в свой дом у реки Авио-Парана, но даже не предложил им еды, пока они не заплатили за нее винтовками, которые несли с собой. Спасение Робюшона в его планы явно не входило. Тогда бои обменяли свои винтовки на столь необходимый им провиант, в узком месте перешли вброд Авио-Парана, добрались до реки Папунья и следовали вдоль нее, никуда не отклоняясь, до места ее слияния с Иссой. Пройдя вверх вдоль левого берега Иссы, они добрались до военной базы в устье Игара Парана и там рассказали свою историю.
Когда наконец снарядили спасательную экспедицию, она состояла из трех чернокожих (Джона Брауна и его товарищей) и семнадцати полукровок. Группа отправилась на поиски Робюшона через тридцать семь дней после того, как он был брошен в устье Кахуинари. Десять дней ушло на то, чтобы добраться до пересечения рек Авио-Парана и Кахуинари, и еще через двадцать один день группа добралась до лагеря на Жапуре. В общей сложности потребовалось десять недель, чтобы привести помощь. Спасательная экспедиция нашла инструменты, одежду, несколько банок кофе, немного соли и фотоаппарат, однако, никаких следов Робюшона, индианки или собаки обнаружено не было. К дереву была прибита записка, но написанное было размыто дождем и выгорело на солнце, став совершенно неразличимым. Мы никогда не узнаем, какими были последние слова Робюшона.
На обратном пути спасательная экспедиция разделилась на две группы – одна из двенадцати, другая из восьми человек. Бо́льшая группа прибыла в каучуковый пояс через шесть недель. Меньшая группа с тремя чернокожими пропала в джунглях. Через пять с половиной месяцев пять выживших добрались до безопасного места. История их невзгод – это очередная глава в истории амазонских путешествий, которая, возможно, никогда не будет написана.
Два с половиной года спустя я возвращался из неудачной поездки в земли племени карахоне. Ходили упорные слухи, что Робюшона держали в плену индейцы в северной части Жапуры. Я решил попытаться выяснить, что с ним произошло. В состав моей группы входил чернокожий, который сопровождал французского исследователя в его экспедиции. Мы двигались по суше в южном направлении через земли племен муэнане и ресигеро, пока не достигли реки Кахуинари, по которой на каноэ добрались до реки Жапура. Ширина Жапуры в этом месте приблизительно равна дальности выстрела из винтовки, 2500–3000 ярдов[25]. Примерно в трех милях ниже этой точки на правом берегу, на небольшом расстоянии от реки, находилась небольшая поляна. На ней стояли три опорных столба – все, что осталось от заброшенного жилища. Джон Браун, который раньше служил Робюшону, а теперь мне, сказал, что это и был последний лагерь Эжена Робюшона.
Мы разбили лагерь на поляне. Поодаль от реки я нашел пустой индейский дом, по всей видимости, в нем уже много лет никто не жил. На поляне я нашел восемь разбитых фотопластин в чехле и окуляр секстанта, которые почти полностью были засыпаны землей. Других признаков цивилизации не наблюдалось. Неподалеку мои индейцы обнаружили признаки тропы, и хотя мне показалось, что это всего лишь старый звериный след, они настояли на том, что дорога рукотворная. Мы целый день с трудом продирались по ней сквозь заросли и к вечеру вышли на вторую поляну, где были развалины укрытия. После тщательных поисков мы раскопали ржавый мачете со множеством вмятин. Больше ничего найти не удалось. Здесь тропа заканчивалась.
В ходе поисков индейцы нам не встречались. В дальнейшем выяснилось, что поблизости их нет, а ближайшее к заброшенному в южной части реки лагерю поселение боро находится на реке Пама, в сорока или пятидесяти милях от того места, где мы находились.
Полагая, что наиболее вероятный путь к спасению – вниз по течению Жапуры, я медленно двигался на восток почти до устья Апапориса. Затем мы развернулись и прошли в обратном направлении, обыскивая правый берег. За все это время мы не видели ни самих индейцев, ни их следов. На берегу, примерно в полутора милях от последнего лагеря Робюшона, мы нашли обломки разбитого и потрепанного плота. Очевидно, его занесло сюда разливом реки, а когда вода отступила, он остался лежать на берегу. Браун узнал в этих обломках плот, который французы построили после потери каноэ. Но это не давало никаких подсказок.
Как бы мне ни хотелось в то время продолжить свое расследование среди индейцев на левом, или северном, берегу реки, я был вынужден временно отказаться от этой затеи из-за категорического нежелания моих сопровождающих туда идти. Ничто не могло убедить их в том, что их не съедят, если они переправятся в этом месте через великую реку.
Поскольку мне ничего не удалось выяснить на месте исчезновения Робюшона, я решил
