уже катастрофически не хватало, но я переборол инстинкт, требовавший вцепиться в лишившие меня воздуха руки, и ударил душителя по глазам.
Теперь кричали сразу два человека. Я попытался вздохнуть, но воздух очень туго проходил в горло, и безумно хотелось кашлять. К тому же, в этот момент атакованный первым нападающий отвлекся от своей травмы и замахнулся на меня здоровой рукой. Изменить траекторию нисходящего удара было несложно, даже лежа на спине. Этот дурак снова заорал, отбив руку об утрамбованную почву рядом с моей головой.
Мешавший мне встать мужик уже сам откатился в сторону, поднялся и, шатаясь, вытянув одну руку вперед, а второй прикрывая глаза, поплелся прочь.
Я перекатился на бок, поджал под себя ноги и быстро поднялся. Дыхание постепенно восстанавливалось, но я все еще был вынужден стоять полусогнувшись, чтобы окончательно его выровнять.
Тем временем, мужик со сломанным пальцем, перестал баюкать ушибленную руку и с нечленораздельными криками снова попытался на меня напасть. Он пер вперед, как разъяренный бык, нагнув голову и разведя в стороны руки. Не совсем понимая, что он в таком состоянии думает мне сделать, я решил быть великодушным в своем сне и не убивать беднягу. В последний момент я просто ушел с его линии атаки, оставив на ней ногу. Мужик ожидаемо споткнулся и плашмя грохнулся на твердую землю. Меня же, почему-то, развернуло чуть ли не на триста шестьдесят градусов. Пришлось уже сознательно слегка докрутиться, чтобы упереться ему коленом между лопаток и взять относительно целую руку на болевой.
Как ни странен был сон, я все же удивился тому, что пропорции в нем то и дело меняются. Когда я смотрел на противников со стороны, они казались мне довольно тщедушными, но стоило мне вступить с ними в контракт, как мужички превращались в каких-то гигантов. К примеру, моих колен между лопаток агрессора могло вместиться минимум четыре штуки. А мои пальцы все никак не могли сойтись на его кисти.
Я внимательнее присмотрелся к своим рукам и удивился еще сильнее – это были миниатюрные детские руки.
Вот так новость! Мне еще ни разу не снилось, что я снова стал мелким. Но это хотя бы объясняет, почему я так долго возился с этими горе-бандитами.
Неясным было только то, с чего вся эта ситуация началась, и что мне делать дальше.
Со вторым вопросом мне невольно помог мужик, который совсем уж пришел в себя и попытался освободиться. Причем, это ему едва не удалось. Видимо, весил я всего ничего. Пришлось хорошенько нажать на вывернутую руку. Он закричал.
- Тихо! – прорычал я, наклоняясь к нему, каким-то очень уж высоким голосом.
Но противник меня не послушал и с неразборчивой, но яростной бранью попытался покатиться по земле, отталкиваясь от нее свободной рукой. Я едва не слетел с его спины, отчаянно соображая, что делать дальше. Бороться с ним, даже одноруким, я не мог из-за громадной разницы в весе, силе и габаритах. Я даже его находящуюся в захвате руку не мог толком вывихнуть из-за отсутствия равновесия и слабости детских рук. Пришлось идти ва-банк и брать в плотный захват шею. Вот здесь тонкие руки пришлись как нельзя кстати! Дождавшись, когда иссякнет очередной поток неразборчивой брани, я захлестнул его рукой, как удавкой. Длины руки хватило даже с запасом – захват вышел идеальным.
То ли мужик не успел понять, что произошло, то ли он не был знаком с таким приемом (а что, во сне и не такое бывает), но сопротивления он толком не оказал и секунд через пять, максимум – семь, перестал оказывать сопротивление. Я не стал размыкать захват, а лишь слегка ослабил его, все еще не давая воздуху проникать в его горло.
Лишь окончательно убедившись, что мужик без сознания, я отпустил его, встал и попытался перекатить его на спину, чтобы попробовать найти на нем кто-нибудь годящееся для надежного связывания рук, а, в идеале, еще и ног. В первую очередь на ум пришел ремень.
Но дядька переворачиваться не желал, а я все еще не понял, как мне использовать свой новый центр тяжести, чтобы удачно ворочать грузы, превышающие мой вес.
Разогнувшись, чтобы отдышаться и поискать глазами какую-нибудь прочную палку, которую можно было бы использовать, как рычаг и увидел, что к нам довольно прытко приближаются несколько человек.
Бежали они целеустремленно и молча. Из этого я сделал вывод, что вряд ли они спешат ко мне на выручку.
Пришлось, на всякий случай брать ноги в руки и убегать от греха подальше в противоположную сторону.
Тут, в виде исключения, меня ждал приятный сюрприз: бежать я мог легко и относительно быстро.
Бросив острожный взгляд через плечо, я убедился, что опасения были верны: два или три бегуна склонились над придушенным мужиком, а остальные азартно следовали за мной.
Не забывая смотреть под свои почему-то босые ноги, я заозирался по сторонам. Местность была холмистая, и я до этого старался не забираться на возвышенности, чтобы не тратить зря силы, запас которых был мне пока не совсем ясен. Но пришлось, все-таки, забежать на ближайшую возвышенность, чтобы увидеть, что относительно недалеко виднеется то ли роща, то ли лесополоса. Запомнив направление, я бегом спустился вниз и устремился к единственному месту, где можно было попытаться укрыться от преследователей.
А они, кстати, медленно, но верно меня догоняли. Но в панику впадать я пока не спешил, потому что бежал и дышал довольно ровно, ям, колючек и камней по пути не попадалось, к тому же, когда я сбегал с холма, то понял, что не чувствую уже привычной боли в коленях при этом неудобном способе перемещения.
Такой расклад меня пока устраивал. А в роще можно будет и дубиной какой-нибудь обзавестись, и спрятаться попытаться. Еще можно было попытаться подкараулить их там, если им придет в головы разделиться, и самому напасть на кого-нибудь, если подвернется подходящая возможность.
Настораживало только то, что они не пытались ускориться, чтобы догнать меня или перегруппироваться, чтобы попытаться отрезать от рощи. Возможно, они знали эту местность и понимали, что деться мне здесь будет некуда. А силы на бег я потратил уже немало…
Тем не менее, подбегая к роще, я ускорился и сходу нырнул в заросли кустарника. Прикрыв лицо ладонями, слыша, как превращается в лохмотья одежда и чувствуя, как царапают тело и руки иголки и сучья я все же прорвался сквозь этот растительный забор практически без потерь. В голове в тот момент бились сразу две несвоевременные
