наш разговор само собой перенесся на обеденный перерыв.
Обычно в обед я быстро ем в комнате приема пищи, а потом медленно сплю в своем кресле. Но, уже закрывая глаза, я поймал-таки полный мольбы взгляд коллеги и, чертыхнувшись, вернул кресло назад в вертикальное положение.
Антоха в секунду оказался рядом со мной и заявил, что ему, образно говоря, нужна сначала рыба, а потом удочка.
Я и так был слегка недоволен сложившейся ситуацией с потерей дневного сна, поэтому заявил, что тоже мог бы ему сказать, что набитое брюхо к учению глухо, но я скажу только одно: «Если ты изложишь все быстро, и я еще смогу поспать, то можешь считать, что мы договорились!».
В итоге мы за минуту договорились, что я пообщаюсь с маргиналами у его подъезда и устрою Антоху к одному из моих знакомых тренеров для индивидуальных занятий по самообороне. К тому же и сам буду принимать участие в его дальнейшей физической форме.
- Ты запомни главное, - говорил, уже откидывая спинку кресла, - когда ты полностью уверен в себе, то и остальные верят в то, что с тобой лучше не связываться!
- Ну, - с сомнением возражал Антоха, - с твоими габаритами легко быть уверенным в себе.
Приоткрыв один глаз, я глянул на кислую физиономию товарища.
- В моей жизни был период, когда я еще не был большим, но меня уже не трогали хулиганы. Так что размер принципиального значения не имеет.
- И ты туда же! – вздохнул Антоха как-то особенно горестно и ушел к себе.
А я заснул с улыбкой на лице.
Недобрый день
Первым, что я увидел, когда проснулся по будильнику за пять минут до конца обеденного перерыва и сел прямо, была цветущая физиономия Антохи.
- Есть вариант получить три дня отгулов с сохранением заработной платы! – порадовал он меня.
- Что нужно сделать? – проявил я к новости живейший интерес.
- Для начала записаться в кандидаты, что я уже за нас обоих сделал, а потом дать согласие на принятие участия в экспериментальном запуске нашего «Копира».
Кстати о том, чем вообще мы занимаемся на работе. Все мы напряженно трудимся над тем, чтобы отточить процесс снятия копии с человеческого сознания и перевода ее на машинный носитель информации. Другими словами, мы приближаем человеческое бессмертие. Конкретно сейчас шла финальная фаза испытаний по перекачке копии сознания во внутреннее локальное облако компании. Все знали, что первые неофициальные испытания наши ученые мужи уже провели на себе, и остались довольны результатами. Вот и пришло время официальных тестов. Допускать к ним людей со стороны было небезопасно, поэтому в фирме была широко распространена практика привлечения к неопасным опытам сотрудников, имеющих нужную форму допуска.
Мы с Антохой таковую имели. И, судя по тому, что завлекали на эксперимент всего тремя днями, никакой опасности не было и в помине.
- Можно даже три с половиной, если пойти сканироваться прямо сейчас! – тараторил Антон. – После сканирования сразу отпускают по домам. И, раз уж все так складывается, может, сначала поедем ко мне, и ты там решишь вопрос и текущими жильцами, а уже потом по твоему расписанию попадем в спортзал?
- Ну, ты мне выбора не оставляешь, - улыбнулся я, - как я могу отказать человеку, подарившему мне двадцать восемь часов жизни?!
Мы быстро шли по направлению к лаборатории. Антоха порой срывался на бег трусцой, чтобы от меня не отставать.
В лаборатории нам обрадовались, заявив, что мы вот прямо первые. Меня это несколько смутило, ученые мужи сие заметили и засуетились. Сам толком не понимаю, как я влет и, практически не читая, подписал все необходимые документы, но я их подписал. Как, собственно, и Антон.
- Итак, - воодушевленно потирая руки, возгласил начальник лаборатории, - кто желает быть первым.
Антоха попятился, толкнув меня задней частью плеча. Я не растерялся. Взял его под мышки, приподнял и деловито уточнил у местных: «Куда его класть?».
Не тратя лишних слов, ближайший сотрудник указал мне на кресло, здорово напоминающее массажное из тех, что стоят в торговых центрах, только еще с кучей проводов.
Я подошел к креслу сбоку и аккуратно вложил в него Антоху. Благо, ему хватило сообразительности сильно не трепыхаться.
Работая в шесть рук, ученее мужи меньше чем за минуту подсоединили к моему встревоженному товарищу все датчики, и прозвучала команда: «Начали!».
Все датчики замигали, а местные ребята тут же разбежались по своим рабочим местам, снимать показания и контролировать процесс.
Пока я крутил головой, отмечая слаженную работу этих архаровцев, прозвучала следующая команда: «Отбой!».
И снова три лаборанта с какой-то изумительной сноровкой освободили Антоху из мягкого проводного плена и три пары глаз выжидающе уставились на меня.
- Давай-давай! – подбодрил меня Антон. – Больно не будет.
Я улыбнулся, хлопнул его по плечу и осторожно, чтобы случайно не сломать, уселся в кресло.
Антон еще восстанавливал равновесие от моего хлопка, а команда, сигнализирующая начало измерений уже прозвучала.
Датчики начали светиться до мельтешения в глазах, и я сомкнул веки, чтобы прогнать разноцветные блики, ожидая конца процедуры.
Однако вместо команды «Отбой!» я услышал возглас: «Что за…», а потом потерял сознание.
Часть вторая Уменьшительно-преобразовательная
Как вы яхту назовете,Так она и поплывет!
(Х.Б.Врунгель)
Как в старом добром кошмаре
Ух! Это уже что-то новое! Обычно в кошмарах я дерусь с несколькими соперниками, но удары у меня медленные и слабые. Соперники, правда, тоже не блещут мастерством, но их много и они повсюду. В этот раз кошмар был на редкость странным. Нападающих было всего двое, были они доходягами, но продвинулись в своем гиблом деле настолько, что уже повалили меня на спину на землю, и не давали толком двигаться. Один сидел у головы, удерживая мои руки и зло усмехаясь мне в лицо, второй же, улегся на меня, сжимая пальцы на горле. Естественно, моем.
Я попробовал высвободиться при помощи грубой силы. Тут сон не подкачал: моей силушки не было и в помине. Но зато я уже понял, что сплю, следовательно, уже мог слегка хитрить.
Первым делом я как можно ниже опустил подбородок, изо всей силы напрягая мышцы шеи, что бы выиграть себе хотя бы секунду времени до обморока. Практически одновременно с этим, нащупал большой палец ладони, удерживающей обе моих руки, и резко дернул его на излом.
Раздался крик боли, а мои руки получили полную свободу. Кислорода
