и в мгновение ока очутился у самолета.
Мотоциклист — полный немец в черной форме со свастикой на рукаве — еще на ходу закричал, стараясь пересилить шум мотора:
— Мне нужен доктор Крейбель! Вы Крейбель?
— Я, — спокойно ответил Крейбель.
— Следуйте за мной: вы арестованы!
— Кем?
— Тайной государственной полицией Германской империи — гестапо…
— Я нахожусь на территории независимой республики,— сказал Крейбель, пожимая плечами, — и не признаю здесь никаких гестапо.
Он повернулся к немцу спиной и шагнул к самолету.
Полицейский соскочил с мотоцикла и грубо схватил доктора за рукав:
— Я приказываю вам следовать за мной!
Все, что произошло затем, промелькнуло перед Бэдбюри с потрясающей быстротой, нереально и ярко, как при вспышке молнии.
— Не валяйте дурака, господин гестапо! — сказал Крейбель и сильно толкнул немца.
Тот с перекошенным от злобы лицом выхватил маузер и, ощерясь, в упор — Бэдбюри почувствовал, как у него останавливается сердце, — выпустил все заряды в грудь доктора.
Крейбель хладнокровно смотрел, как в его, тело всаживают пули, тряхнул головой и не спеша влез в кабину. Оттуда он помахал рукой ошеломленному агенту, дал газ и поднял самолет в воздух. Видно было, как вся серая колонна машин неслась к месту взлета, где неподвижно стоял с вытаращенными глазами и разинутым ртом представитель тайной государственной полиции Германии.
Не в силах произнести ни одного слова, Бэдбюри с суеверным ужасом смотрел на доктора, управлявшего самолетом.
— Я вас предупредил, — прокричал ему Крейбель в переговорную трубку, — я вас предупредил, что вы услышите и увидите сегодня сенсационные вещи! На мне, мой милый Бэдбюри, надета броня, изобретение бедного Истера. Она не толще жести, но ее нельзя пробить даже бронебойным снарядом, а не то что пулями, которыми палил в меня этот полицейский осел. Когда Истера убили, — это дело рук немцев, гестапо, можете не сомневаться,— когда его убили, я стал ожидать своей очереди и надел броню.
— А если бы вам выстрелили в голову? — спросил Бэдбюри.
— Тогда бы я, конечно, не летел сейчас с вами, — ответил Крейбель. — Впрочем, — добавил он, — броня — это, в сущности говоря, пустяки…
Он включил автоматическое управление, расстегнул куртку и вынул из-за пазухи маленький серый шарик вроде орешка.
— Возьмите-ка, — сказал он англичанину, — подержите это, только смотрите не уроните — он тяжелый.
Бэдбюри подставил ладонь и невольно закричал: страшная тяжесть навалилась на его руку. Ее потянуло книзу, словно шарик был гирей в полцентнера весом. Напружив все мускулы, он еле-еле удерживал на своей широкой ладони маленький шарик.
— Этот орешек начинен водородом, — сказал Крейбель, — легчайшим из газов, которым наполняют воздушные шары и дирижабли, чтобы они могли подняться над землей.
— Вы смеетесь надо мной, — сказал Бэдбюри, подпирая немеющую правую руку левой. — В нем не меньше пятидесяти кило веса!
Крохотный груз давил ладонь, растягивал мышцы; еще секунда — и Бэдбюри вынужден был бы уронить его на пол. Крейбель вовремя перетащил шарик к себе и подвесил его на внутренней стороне своей куртки, в особом бронированном гнезде.
— Я нисколько не смеюсь, — сказал он. — Здесь, в свинцовой скорлупе, находится самый настоящий водород, или, вернее, почти настоящий водород. Мы с Истером назвали его «БК» — это начальные буквы слов «белый карлик». Они ничего вам не говорят?
Это странное сочетание слов показалось Бэдбюри как будто знакомым, словно он где-то однажды его уже слышал, но он не мог припомнить, где и по какому поводу.
— «Белый карлик», — продолжал Крейбель, — это звезды, сравнительно редко встречающийся тип белых, сильно раскаленных звезд. Они очень малы по своим размерам, иногда не больше нашей маленькой Земли, но обладают колоссальной массой.
Он запнулся. Серое облачко вдруг возникло у них под ногами, под стеклянным полом кабины, и одновременно такие же облачка появились по бокам самолета. Кто-то невидимым железным кулаком ударил по фюзеляжу.
— Зенитки! — вскричал Крейбель.
«Самая подходящая обстановка для того, чтобы слушать лекцию по астрономии!» — подумал Бэдбюри.
Самолет круто, рванул кверху.
— Ловкие мерзавцы! — проворчал Крейбель, маневрируя рулями. — Уже успели пустить в ход свои дрянные хлопушки! Теперь я не стану удивляться, если через пять минут нам на хвост сядет немецкий истребитель…
Они благополучно выбрались из полосы обстрела и пошли на большой высоте.
Плохо видя земные ориентиры, Крейбель вынужден был теперь непрерывно следить за приборами. Он не выпускал штурвала из рук ни на секунду и то и дело оглядывался: видимо, он опасался нового нападения. Все же он успевал время от времени, нагнувшись к трубке, прокричать англичанину несколько слов о своем «белом карлике».
Это странное вещество, которое имело какую-то связь со звездами, обладало, по его словам, громадной разрушительной силой. Крейбель утверждал, что один грамм «БК» производит такое же действие, как 150-миллиметровый фугасный снаряд. Один грамм должен быть ничтожной, почти невидимой пылинкой! Ничего не стоило начинить этими пылинками обыкновенные пули, и тогда простой пистолет мог бы заменить батарею мощных гаубиц.
Поистине «величайшая сенсация»! Следовало ли, однако, принимать это всерьез? Крейбель имел обыкновение подшучивать над своим другом-журналистом за его невежество в естественных науках. Не шутил ли он и на этот раз? Вряд ли! Хотя Бэдбюри почти ничего не понял из его отрывистых замечаний о природе «белого карлика», зато он держал это вещество в руках. Оно было в тысячу раз тяжелее железа, золота, свинца, почему же оно не могло быть в сотни тысяч раз разрушительнее нитроглицерина или аммонала?
— Представьте себе, — говорил Крейбель, — армию, имеющую в своем распоряжении мой «белый карлик». Это грозная армия, не правда ли? Каждый рядовой боец из винтовки или даже из пистолета бьет по противнику снарядами, не уступающими по своему действию шестидюймовым. Один-единственный пулеметчик заливает позиции врага дождем таких снарядов — сто, штук в минуту! А артиллерия этой армии стоит далеко в тылу и выбрасывает орешки с «БК» в стратосферу. Пролетев километров пятьсот, орешек падает где-нибудь в Эссене и одним махом стирает с лица земли какой-нибудь заводик вроде крупповского…
— Вы делали такие опыты? — недоверчиво спросил Бэдбюри. — Вы проверяли это?
— Нет, — сказал Крейбель усмехаясь. — На Круппе я, к сожалению, этого еще не проверял, а маленькие пульки с одним граммом «БК» мы испытывали… Но
