от друга. Но всё же это был рай для бездомных. Точнее был бы, если бы не…
Старик.
Он умудрился насадить собак на каждый дом и только попробуй теперь поселиться где-нибудь, сожрёт псина и не подавится. А старик этот, объяснял это тем, что теперь это его частная собственность, и он имеет полное право защищать любыми способами. То, что те самые владельцы домов ничего об этом знать не знают, да и согласия они этому ворчуну не давали, его не волновало. В общем, я просто спишу это на старческий маразм.
Он единственный житель этой пустоши, и как-то умудряется держать все хутора под контролем. А ещё, здесь у него ферма, так что он долго ещё проживёт. Подъем в пять утра, поливка, покормить коров, доставить к клиенту молочка, даже если клиент за сто километров отсюда. Но, что было хорошо, к своему дому он собак не приставил, была конечно одна, но она пастушья и такая добрая-добрая, уж совсем на хозяина не похожа.
На ферме: небольшой дом, коровник и заброшенный сарай. Конечно не забываем про огород, но нас сейчас интересует заброшенный, ветхий сарай. Укрытие не из лучших, будто его первый поросёнок построил, только из досок, а не из соломы, и при это не использовал ни единого гвоздя.
Но им было и здесь хорошо. Повезло ещё, что старик считает сарай настоящим мусорным баком и хоть какая-то еда к ним прилетает. А если что, можно раз в день выйти на свет, по-тихому красть что-нибудь с огорода и уйти обратно. Ноькто же они?
Семья. Да, это семья: с мамой, папой и детьми. Что их отличало от всех бездомных? Отец умел читать, вскоре научил этому делу и дочь. Мать же их, уже давно больна, лежит в лихорадке, брыкается, кричит… Но, каждому было плевать друг на друга, каждый член «семьи» хотел выжить.
Так что «отец», боясь быть пойманным стариком, вышел ночью на улицу. В руках он держал «жену». Та что-то шептала, тело её горело. Какие-то бредни, то про солому бубника, то про пугало ночное… Но «муж» её не понимал и вскоре она резко замолчала.
Тело её упало прямо на торчащую арматуру. Оглядываясь, «отец» поднял уже мертвое тело, и бросил куда-то далеко за кусты, он кинул её так далеко, что вернулся лишь тогда, когда взошло солнце.
Но место куда он её сбросил, помнил прекрасно. Вскоре, эти знания пригодятся ему, в одном деле.
Дочь сидела тогда в сарае, глаза её не были наполнены той болью, которая должна быть у тех, кто потерял мать. Не было ни ярости на отца, который так безразлично убил мать, лишь потому, что она кричала. Ни-че-го. Бездна, бездонные чёрные глаза, без чувств и эмоций. Отец был доволен: не только места больше стало, да и ребенок не так сильно воспринял смерть матери. Хотя, может это потому, что эта женщина просто чужая в их дуэте?
С этого и начались два месяца проживания в этом сарае.
— Нарцисса. — какую они книжку читали? Там про цветы, как ухаживать, поливать и тому подобное. — Сегодня можно выйти.
— Хо-ро-шо. — проговорила она по слогам, отвернулась и поползла к окну.
Солнце уже взошло, лучи его проникали до каждого уголка, каждой щели и угла.
Солнце слепило глаза, Наци открыла окно и протянула вперёд руку. Для неё всегда казалось, что это жёлтая точка на небе, которая так резала глаза, может сильно обжечь её. Ведь за эти два месца онаине выходила на свет. Боялась, что только переступив порог сарая произойдёт нечто непоправимое… Но её мысли вновь вернулись к солнцу.
Вот вытянешь руку: кожа покроется красными ожогами, а после она почернеет словно обугленное дерево, да и не пошевелить больше нельзя, и будет висеть как полу-отрубленная ветка. Но её ждал сюрприз: руку не обожгло, а даже наоборот, стало очень приятно от лёгкого тепла. Оно успокаивало и так приятно грело, что забывались все проблемы жизни, она чувствовала себя обычным ребёнком…
Выползая из окна словно червь, Нарцисса прикрыла глаза рукой, создавая некую «кепочку», защищая себя от утреннего солнца. Чему она удивилась, так это тому, что старика нигде не оказалось — даже сутулая фигура его не виднелось на огороде.
«Что-то про-изо-шло».
Тихо ступая по земле, стараясь не наступать на стекла разбитой бутылки, хотя даже если бы наступила на ржавый гвоздь, ничего: померла бы и освободилась от этих мук. Ей всегда казалось, сделает она неверный шаг и покончит как её мать. Болеть категорически было нельзя: от лёгкой простуды и помереть можно (ещё труп вонять будет, привлекать всяких собак), на чихание и всякие неконтролируемые звуки могут привлечь старика.
Старик.
Скорее просто заказ сделали рано утром, вот и его нигде не видно. Это вполне логично, не первый же раз такое. Но Нарцисса нутром чувствовала, что здесь явно что-то не так. Да и Бобик молчит. А пастушья собачка в это время всегда весело лает, когда краем глаза замечает её. Что же такое могло произойти, что ни старика, ни Бобика не видно?
Несмотря на эти мысли, Наци пыталась не лезть и не разгадывать это дело, и просто собирала то, что было на огороде и то, что можно поесть. Собирала она на запас, и правильно: такого шанса ещё долго не будет.
Дом. Совсем небольшой, двухэтажный из кирпича. Широкая труба, грязные окна и чуть поломанная дверь в верхнем правом углу. Зелёная крыша, которая, казалось, вот-вот сейчас упадёт прямо на голову, и сделает такой красивый волнистый надрез прям у шеи. Откинув такие мрачные мысли Наци решила ещё немного прогуляться. Она обошла дом уже раз десять не меньше — запоминая каждую трещину, каждый кирпичик, заглядывая через окна, но при этом она так и не увидала внутреннее убранство дома.
Она услышала тихий скрип ворот. Глаза её округлились, сердце уже готовилось выскочить из груди. Если её увидят, то и так кошмарная жизнь, который она считала уже самым обыденным и незаменимым, превратиться в сущий Ад. Старик выбросит их как собак на улицу и будут они и в снег, и в град жить под открытым небом, мёрзнуть, и в конце концов умерут от
