отдохнуть. Анирет понимала, что такой случай представится ей ещё не скоро и торопилась воспользоваться моментом.
Мраморные купальни дворца имели несколько бассейнов и подогреваемых помещений и разделялись на мужскую и женскую половины. Рэмеи – и благородные, и простой народ – относились к чистоте собственного тела с большим вниманием из соображений как религии, так и здоровья. В Таур-Дуат даже крестьяне совершали омовение дважды или трижды в день. В каждом селении имелись свои общественные термы[3], а уж в городах – далеко не одни. Дворцовые купальни были довольно посещаемым местом среди вельможных жителей дворца. Здесь иной раз в неформальной обстановке можно было даже провести переговоры, а не только насладиться омовением и поразмыслить в тишине. Разумеется, членам императорской семьи, когда они того желали, предоставлялось полное уединение.
Сегодня Анирет хотела одиночества. Разговоров на всех этих государственных собраниях с неё за минувшие дни хватило, хотя там она в основном слушала, а не говорила. Царевна с наслаждением попарилась в термах, а потом нырнула в бассейн из персикового мрамора и долго плавала от берега к берегу, позволяя прохладной воде унести напряжение. Две молчаливые служанки ждали её с покрывалами, напитками и закусками из сладостей и тонко нарезанных фруктов. Мейа упорхнула куда-то, чтобы распорядиться о косметическом уходе для своей госпожи.
Анирет грациозно вынырнула и поднялась на бортик бассейна. Одна из служанок тотчас же обернула её мягким льняным покрывалом, впитавшим влагу с кожи. Девушка потянулась и зажмурилась от удовольствия. Её мышцы расслабились и разум успокоился. Ей нравилось ощущение прохладного мрамора под босыми ступнями и тёплое прикосновение к коже ветерка из окон. Открыв глаза, она огляделась и чуть улыбнулась, любуясь. Стены купальни были украшены изразцами[4] с лотосами и росписями, изображавшими охоту камышовых котов за выпархивающими из зарослей у заводей стаями птиц. Купальню окружали изящные резные колонны в виде связок бумажного тростника[5]. Здесь царило умиротворение, точно в небольшом святилище.
Царевна легла на живот на устланную покрывалами кушетку. Одна из служанок принялась втирать в её кожу благовония с тонким приятным ароматом, навевавшим дразнящие мысли о дальних краях, откуда привозили ингредиенты для драгоценных умащиваний. Анирет нежилась под искусными прикосновениями женщины, массировавшей её уставшие плечи и спину. Вторая служанка втирала масла в её ступни и обновляла краску на когтях. А вот к волосам царевны допускалась только Мейа.
– Вы просто волшебницы, – промурлыкала царевна. – Благодарю вас.
– Всё для тебя, госпожа, – ответила первая.
– Поддерживать твою красоту – в удовольствие нам, – не без гордости отозвалась вторая.
Служить лично Эмхет любой рэмеи считал очень почётной обязанностью. Однажды краем уха царевна услышала, как служанки обсуждали, будто в этом есть что-то жреческое – почти как заботиться о статуях Божеств. Утверждение было, конечно, спорным, но Анирет тогда предпочла не заострять на этом внимание. Мейа тоже иной раз любила блеснуть при дворе высотой своего положения – мол, не абы кому служит, а дочери самого Императора. Но дружили девушки совершенно искренне, хотя при этом свои обязанности Мейа выполняла безукоризненно, чем тоже чрезвычайно гордилась.
Когда служанки закончили массаж, Анирет позволила себе задремать, совсем ненадолго…
Она лежала не в дворцовой купальне, а на берегу священного озера Обители Таэху. Она слышала шелест ветвей и далёкие голоса, чувствовала кожей лёгкий ветерок и пробивавшиеся сквозь листву солнечные лучи. На душе её было легко и радостно, ведь она вернулась Домой. Не осталось совсем никаких тревог и забот – всё, что тяготило её, стало не более чем сном. Заслышав приближающиеся шаги, она чуть улыбнулась, медля открывать глаза, потому что и так знала, кто шёл к ней.
– Анирет? – голос был знакомый, но не тот, который она ожидала услышать.
Царевна вздрогнула и очнулась, сбрасывая сладкое оцепенение сна. Вокруг была всё та же купальня. Девушка перевернулась на бок.
– Извини, не хотела тебя испугать, – улыбнулась Мейа, подходя. – Я принесла твои одежды и украшения. Всё как ты велела.
– Спасибо, – Анирет улыбнулась в ответ и посмотрела на стены и потолок, убеждаясь, что видение было только видением.
И почему только ей вдруг приснилась Обитель? Она даже не думала об этом. Возможно, потому, что там она и правда отдыхала душой?
– Выглядишь прекрасной и посвежевшей, – искренне сказала Мейа, раскладывая ослепительной белизны калазирис[6] из тончайшего льна, алый с золотом пояс и украшения. – Всё же отдых очень важен для женщины, а иначе всю красоту можно растерять.
– Я предпочитаю не думать об отдыхе, чтобы не тосковать, – усмехнулась Анирет, садясь и потягиваясь. – Но Ренэфу придётся ещё тяжелее, когда он вернётся и сразу же должен будет приступить к обучению. Ох, хотела бы я знать, как он там… Вести доходят слишком медленно.
– Уверена, что с ним всё в порядке, – сказала Мейа, помогая царевне облачиться, а потом принялась расчёсывать её влажные после купания волосы, чтобы после собрать их в ритуальную причёску. – Не могут же Боги лишить нас и второго царевича!
– Я верю, что Ваэссир и Аусетаар хранят его и подарят ему удачу в бою.
– Твой брат, может, и зазнайка, а всё же кое-чего стоит. Это задание ему вполне по силам.
Анирет кивнула. Она очень хотела, чтобы Ренэф поскорее вернулся: не потому что скучала по нему, а просто чтобы знать, что с ним всё хорошо. Возможно, дело было ещё и в чувстве вины. Как она скажет брату однажды, что всё это время знала, кого выбрал отец? Хотя, в общем-то, не её это было право, сообщать Ренэфу такую весть, а Императора. Это станет для царевича ударом, который девушка не представляла как смягчить. Их отношения были прохладными, но, зная Ренэфа, девушка понимала: после таких известий с него станется и вовсе возненавидеть её. От этой мысли Анирет сделалось не по себе. Наверное, и мать её тоже возненавидит… или, может быть, всё же будет гордиться хоть немного?
– Что с тобой? – спросила Мейа. – Ты вся как одеревенела.
– Просто… мысли тяжёлые, – ответила царевна, расправляя поникшие плечи. – Расскажи лучше, как у вас с боевым жрецом? Он стал более благосклонен?
– О… – поскольку Мейа была занята причёской Анирет, та не видела её лица, но по голосу слышала, что подруга заговорщически улыбнулась. – Кто может противостоять энергии Золотой? Поход в храм принёс свои плоды.
– Что, прямо-таки плоды? – восхитилась Анирет. – Как много я пропустила!
– Нет, пока немного. Я позволила себе короткий поцелуй, а он задержал меня и укрепил этот случайный жест, скажем так. Прямо в рощах под сикоморами Госпожи Бирюзы, – Мейа усмехнулась. – Я бы, конечно, не ограничилась только поцелуями, но придётся подождать.
