бумагу.
— Ты чего, Емеля, опять налакался, что ль? — Ратибор неодобрительно взглянул на беспутного повесу.
— Кто⁈ Я⁈ Ик! — Емельян возмущённо уставился на рыжебородого великана. — Окстись, Ратиборушка, я ничего крепче простокваши, ик, давно не употребляю!
— Давно, это сколько? Полчаса прошло хоть? — Яромир весело пялился на подвыпившего оболтуса.
— Вот чья бы корова мычала, Яромирчик, а одного княжьего воеводы, ик, помалкивала!..
— Твоя икота выдаёт тебя с головой, летописец ты наш! — Мирослав добродушно рассмеялся.
— Что, уже и поикать, ик, нельзя⁈ Разве это запрещено⁈ — насупился пьяно молодой писарь. — Это просто у меня пузырики в животе булькают иногда от волнения…
— Он считает, что, пожевав мяты сушёной, перебивает запашок перегара своего и я ничего не чую, да только это ведь не так совершенно, — Святослав огорчённо вздохнул.
— А ведь и правда, — Мирослав потянул воздух носом, — мята вместе с бодяжными выхлопами — это страшное сочетание!.. Ещё бы чесночку навернул, вообще бы благоухало у тебя в палатах…
— Вот-вот! Чего тебе, племяшек ты мой ненаглядный? — Святослав вопросительно посмотрел на застывшего в дверях Емельяна.
— Да письмишко тут опять прилетело… Из этого, как его там… Из Караима, вот! — Емельян неуверенно переводил взгляд со своего дяди на троих друзей. Все четверо явно оживились и вопросительно таращились на молодого летописца.
— С этого начинать надо было, Емеля, — буркнул недовольно Ратибор, — а не топтаться на входе, аки девица на выданье!
— Ну, что на пороге-то замер? Заходи да докладывай, чего пишут⁈ — Святослав нетерпеливо заёрзал. — Надеюсь, что-то новенькое…
— Да всё то же! — Емельян зашёл, наконец, в обеденный зал и присел на край лавки, не преминув при этом налить себе полную кружку вина из расписного кувшинчика, что стоял практически нетронутым до этого на столе. — Лишь одно слово: «Помогите».
Друзья безрадостно переглянулись.
— Похоже, ничего больше отправитель сих писем накарябать не успел, ибо сильно спешил… — пробормотал растерянно Мирослав.
— Надо выдвигаться! — Святослав решительно рубанул воздух рукой. — День на сборы, и в путь! Не будем тянуть быка за вымя, которого у него и нет!..
— А можно мне, ик, с вами? — Емельян скорчил жалостную гримасу и умоляюще уставился на присутствующих, переводя взгляд, в первую очередь, с дяди на Ратибора, ибо прекрасно понимал, за кем тут последнее слово. Святослав на то и князь, чтобы решения такие принимать, а рыжебородый богатырь если упрётся, то переубедить его будет практически невозможно, а к его мнению прислушиваются все без исключения, кто с ним знаком хотя бы шапочно, это Емельян уже уяснил для себя очень хорошо.
— А вот это вряд ли! Ибо тебе наверняка не понравится сие непростое путешествие, Емеля!
— Отчего же ты так, ик, решил, Ратиборушка⁈
— А оттого, хмельной ты оленёнок, что нигде: ни по пути, ни в самом Караиме нужных тебе погребков, скорее всего, ты не сыщешь!
— Каких ещё погребков, Ратик⁈
— Винных, Емеля, винных…
— Да ладно⁈ Что, прям совсем ни одного⁈
— Совсем, Емеля, совсем.
— Ну а чего, по пути кабаков нет, что ль⁈ Как же там люди живут, а⁈
— Какие люди там живут⁈ Ты когда-нибудь по Гиблому тракту ходил, бестолочь?
— Эм, не доводилось…
— Оно и видно! Как ты думаешь, откуда у него такое громкое название? Да потому что редкий путник назад возвращается из тех краёв. Кто обычно ходит к Забытым пустошам? Лишь самые смелые, отчаянные да глупые. Ну или кому терять больше нечего да жизнь своя опостылела… Как ты думаешь, много трактиров по такой дороге мы встретим на пути в Караим, который и основали-то, года не прошло ещё?..
— Эм… ик! Два? Один?.. Что, ни одного⁈ — мгновенно расстроившийся племянник князя залпом осушил свою кружку и тут же налил себе ещё под насмешливыми взглядами сидящих за столом друзей.
— В точку, Емеля, в точку. Ни о-д-н-о-г-о. Да и вообще, это не праздная прогулка, если что, лоботряс ты синеватый! — Ратибор осуждающе смотрел на белобрысого пропойцу, споро выхлёбывающего в одно лицо кувшин с вином.
— Можно с собой взять телегу-другую, ну и нагрузить как следует добром всяким…
— Как раз собирались, Емеля, спецом для тебя по обозу медовухи и вина с собой тащить за сотни вёрст, лишь бы ты от жажды не окочурился в пути! — хохотнул язвительно Мирослав. — Может, тебе ещё гарем красавиц заморских с собой захватить? Ну, чтобы ты не заскучал в дороге?
— Было бы неплохо… ик! — мечтательно протянул Емельян.
— Кстати, о гаремах! Что там у тебя с Жилей, а? — Ратибор, мигом нахмурившись, грозно взирал на молодого ловеласа. — Смотри мне, не приведи Сварог, старый Феофан, отец её, прибежит с жалобой, что ты обидел его дочу! Я тогда тебя ивовым прутом так пониже спины разлупцую, что неделю присесть не сможешь! Понял меня, трутень⁈
— Да ты что, Ратиборушка, ик! — забормотал смущённо Емельян. — У меня с ней всё — серьёзнее некуда…
— Ну-ну, посмотрим! Я тебя предупредил! — рыжеволосый великан сурово зыркнул на непутёвого повесу. — А ты меня знаешь, соплежуй мелкий, слово своё я держу. Так что не обессудь, в случае чего!
— Ратиборчик, я тебя уверяю, что у меня с ней всё по-взрослому… — начал опять обескураженно мямлить смущённый Емельян.
— Ты батю её в этом убеждай, — бросил ему отрывисто могучий исполин. — Меня — не надо!
— Что-то отвлеклись мы, други мои! — Святослав прервал занимательный диалог своего племяша с Ратибором. — Сколько до Караима добираться, если налегке? Месяца полтора?
— Около того, — Яромир кивнул. — А при такой непогоде и все два будет.
— Тогда не станем терять драгоценное время! — Святослав хлопнул по столу и поднялся, показав, что время разговоров прошло. — День на сборы нам, и в путь!
Сидевшие за столом витязи согласно мотнули гривами и тоже встали. Дорога предстояла непростая да дальняя. Впереди их ждал загадочный Караим.
* * *
На выходе из княжьих палат столкнулись три приятеля нос к носу с Тихомиром, тощим, низеньким мужичком неприметной наружности, с вечно бегающими глазками на постоянно недовольной, хмурой физиономии. Спешил он в то мгновение к Святославу, ибо вот уже больше года как являлся главным советником князя. Друзья
