луна была ярка, как никогда. Как сова, она ловила в ночи любое движение, любой силуэт, подчёркивая его тенью. Даже факелы, которыми освещалась дорога к подвалам суда святой инквизиции, дрожали сильнее обычного, робко вмешивая свой желтоватый оттенок в свет белого диска в небе.
Стук от металлических подошв инквизитора разносился на сотни метров вокруг. Он шёл размеренно и уверенно, вдумчиво вглядываясь в каждый факел, отмеряя мыслями пройденное расстояние.
«Настанет ли день, когда их не станет больше?».
Души живых дрожали перед инквизитором сегодня, когда он творил суд под открытым небом на главной площади Шербейла. Души мёртвых дрожали сейчас, заключённые в эти огоньки по дороге к подвалам, в которой и закончилась их земная жизнь.
Дверь отворилась с противным и продолжительным скрипом. Это был знак для всех, кому не повезло оказаться за ней. Её не смазывали и не заменяли уже многие годы, и каким бы старым ни был каждый из стражников, стоящих подле неё, он точно вспомнит, что скрипела она ещё тогда, когда он будучи совершенно зелёным начинал службу в военном отряде святой инквизиции.
Судья бесшумно проскользнул вниз, кивнул стражникам и отправился к камере, в которой его ожидала красноволосая гостья. Подойдя к плотно сбитой двери он не спешил входить, а решил понаблюдать за происходящим внутри через потайное отверстие в стене.
Он смотрел на, как ему думалось, ведьму. Но сейчас видел в ней девушку невиданной красоты. И мысли его в этот момент были далеки от Бога и святого долга. Он понимал это и сам, именно поэтому постоянно озирался и крестился, боясь наблюдения стражников и заранее замаливая свой грех перед всевидящим.
Заключённая сидела в углу. Обхватив руками коленки и уложив на них голову, она пыталась сдержать дрожь. Инквизитор посмеялся про себя.
«Наконец страх перед Богом одолел её», – подумал он вслед своей насмешке.
Но это был не страх. Всего лишь холод.
Неожиданно девушка подняла голову, осмотрелась и поднялась. Инквизитор прильнул к стене. Еретичка шла прямо к нему – к глазку, который был скрыт так тщательно, что заметить его из камеры было практически невозможно.
Судья вздрогнул. Девушка смотрела прямо на него. Она шла неторопливо, словно сама наслаждалась каждым своим шагом, каждым напряжением мышц в её ногах, в её покачивающихся бёдрах, в её руках, медленно снявших с себя то подобие одежды, что на ней осталось. Грудь покачивалась в такт шагам, он смотрел на неё, как завороженный и не смел пошевелиться, не смел дышать, он хотел опустить взгляд туда, ниже, где таилось нечто, что сводило с ума миллионы грешников, но неожиданно в коридорах послышался скрип двери.
Инквизитор решил последний раз взглянуть в камеру.
– Что с вами? – она смотрела на него через глазок, – И почему вы прячетесь?
От неожиданности он отстранился от стены и чуть не упал на стражников, которые уже подоспели к нему.
– Истинно порождение дьявола, – проговорил он им, ошарашенный, пристыженный и озадаченный.
– Господин, что с вами?
– Всё в порядке, – инквизитор встряхнулся, выпрямился и строго посмотрел на солдат, – Надеюсь, у вас есть весомый довод для отвлечения меня от дел?
– Прошу прощения, но мы спустились, чтобы сообщить – все еретики, пойманные сегодня на площади, признались в пособничестве дьяволу. Что с ними делать?
– Казнить.
– Да, господин.
– Казнить завтра утром, – добавил он, – Допрос этой ведьмы я проведу сам.
***
На рассвете небо над Шербейлом затянуло дымом от костров. Ещё до восхода солнца стражники собрали десятки свалов из хвороста и дров, в центре которых были установлены сбитые из брёвен кресты. Площадь была пуста. Никто теперь не наблюдал за агониями тех, кого церковь назвала еретиками. Никто не мешал этим несчастным прощаться со своими жизнями, последний раз смотреть на небо и умирать, отправляясь туда, где, очевидно, их ждал тот самый Создатель, которому теперь предстояло решить судьбу своих созданий.
В этот момент главный инквизитор вновь пришёл к камере, где держали девушку с красными волосами. Он не стал наблюдать за ней через потайное око – сразу отворил дверь и вошёл.
Заключённая лежала на каменном полу, свернувшись на тонком слое давно сгнившей и проеденной мышами соломе. Услышав, что дверь заперлась, она присела.
– Ты боишься?
– Вовсе нет, кого или чего мне бояться?
Чарующий голос пьянил инквизитора. Он вспоминал вчерашнюю ночь, те чувства, что были вызваны видом её несомненно еретического, безбожного и осатанелого тела, но как же оно было прекрасно, как же оно манило, как оно тянуло к себе невидимыми ниточками, липкой сетью, которую она плела, хотя сама попалась в паутину.
– Кого? – он усмехнулся, – Бога. Только дурак не увидит в тебе дьявольское отродье. Кто ты и откуда?
– Не дьявол создал меня такой, а тот самый Бог, о котором ты так часто говоришь. По крайней мере, вероятно, что по его воле я вышла из чрева матери такой, какая я есть.
– Богохульница! Закрой рот! – инквизитор подошёл к ней и с силой ударил по лицу.
– Это Бог приказал вам бить женщину? – она сплюнула кровь и попыталась встать.
Инквизитор рассвирепел, схватил девушку за горло двумя руками и начал сжимать его так сильно и так долго, что её лицо побагровело, а руки с силой вцепились в его плечи. Только когда она начала хрипеть инквизитор отпустил её и кинул в солому, затем повернулся спиной и вытер пот со лба.
– Ты глупое и грязное порождение сатаны. Ты не просто недостойна ходить по земле, нет, своим дыханием ты отравляешь и воздух, и людей вокруг себя.
– Если мне не суждено ходить по земле, то это решит Он, а не ты, – слова давались ей с трудом, она держалась за горло и откашливалась.
– Господь уже принял решение.
– И рассказал о нём тебе? Лично? – насколько могла, девушка рассмеялась, – Единственное, что я точно знаю – когда это решение будет исполнено, мы будем смотреть друг на друга, – девушка встала с соломы и медленно подошла к инквизитору.
Судья был зол, разъярён, но не пошевелился. Ему было одновременно интересно и даже радостно, что девушка ведёт себя так дерзко. В его мыслях уже танцевали языки пламени, которые навсегда сотрут с её лица ухмылку и заставят просить о пощаде в объятиях смерти. В его представлениях Бог уже склонил чашу весов в сторону одного из кругов ада.
Он почувствовал её горячее дыхание и аромат лаванды. Затем, сам того не ожидая, протянул руки к её лицу и погладил его. Она ответила ему взаимностью, нежно взяв за руку.
– Фридерик, – произнесла она тихо и
