— Сиди смирно. Будешь дергаться и мне мешать, изобью, — предупредил Фейольд.
Я замерла, даже не кивнула. Он вполне мог посчитать и такое движение нарушением своего приказа.
Фейольд колдовал долго, ошейник из-за его чар то раскалялся, то леденел. Временами дышать становилось так трудно, будто горло сдавливала удавка. Я молила Его не заканчивать мою жизнь так. Боясь вздохнуть слишком глубоко, неотрывно смотрела на мага.
Он был сосредоточен, напряжен, решителен. Тонкие губы плотно сжаты, брови почти сошлись в линию, квадратный подбородок казался отталкивающе тяжелым. Фейольд знал, что делал. Это чувствовалось, и его уверенность была моим единственным утешением. Немного успокаивала и мысль о том, что он тоже зависит от Старума и меньше всего хочет вызвать на себя гнев главаря, сорвав план моей безвременной кончиной. Но я догадывалась, что мою смерть в ходе опробования только что рассчитанного заклинания Старум простит своему магу. Фейольд сильный, опытный, умелый артефактор и боец. Οн ценней каганатской лисицы, такого главарю не захочется терять.
Ошейник странно захрустел, будто покрылся корочкой льда. Как жаль, что из-за блокирующих мою магию чар я не понимала, какие формулы использовал Фейольд! Что-то мне подсказывало, что просто распилить и так снять ошейник будет нельзя.
Маг откинулся на спинку стула, глубоко вздохнул:
— Все. Должно работать. Перекинься.
Я выполнила приказ. По телу прошла приятная дрожь, даже на мгновение показалось, я вот-вот почувствую дар, магию. Напрасные надежды. Вместо привычной силы пустота. Как была, так и осталась.
— Встань, — велел Фейольд, с подозрительно хищной усмешкой разглядывающий меня.
Покорно поднялась, всем видом своим выражая смирение. Маг подался вперед, взял меня за руку и притянул к себе. Ноги он расставил широко, а меня заставил остановиться между коленями.
— А ты ничего, — он по-хозяйски схватил меня за попу. Я напряглась, потупилась. — Если отмыть. Но с водой у нас сложностей нет.
Вторая ладонь мага оказалась на моей груди, а я даже отшатнуться не могла. Он бы меня за такое избил в кровь. Фейольд пальцами погладил мою грудь, руку убирать не спешил, а на губах появилась довольная усмешка. Наверное, чувствовал, как неистово колотится мое сердце.
Боже, прошу, не допусти, убереги меня! Пожалуйста, умоляю!
Я старалась не смотреть магу в глаза, с ужасом осознавала свою беспомощность и беззащитность. Я знала, знала, что возможность надолго становиться человеком — зло для меня.
— Я устал, пока возился с формулой. Развлечешь меня сегодня, — шире ухмыльнулся он. — Отблагодаришь.
Маг подтолкнул меня, заставил подойти ближе.
— И не думай, что можешь превращаться обратно без разрешения, — жестко предупредил он.
Свет мигнул, тело вздрогнуло — я оказалась в лисьем облике.
— Что за…? — воскликнул маг. — Тебе должно быть больно!
Я отскочила в сторону.
— Сюда иди! — прикрикнул он, топнув ногой.
Послушалась, подошла, хоть и предчувствовала, что он схватит меня за загривок. Вцепился, скрутил, впиваясь ногтями в кожу.
— Я тебе не разрешал перекидываться! — взгляд злой, лицо сердитое. Еще бы! Ночь удовольствия сорвалась.
На всякий случай я кивнула. Да, не разрешал, но и я не по своей воле сменила ипостась! И как объяснить это без голоса?
— Перекинься обратно! — он тряхнул меня, будто котенка.
Я прикрыла глаза, постаралась изменить обличье. Не получилось. Φейольд наотмашь ударил меня по морде. Я заскулила, забилась в его руках, и маг отшвырнул меня, тут же встал, достал из кармана зачарованную монету. Приложив ее к ошейнику, рявкнул:
— Γовори, тварь, в чем дело?
— Я не собиралась перекидываться. Это случилось само. Может, ошибка в формуле? — скороговоркой выпалила я.
Он убрал руку — мгновенное превращение в лисицу лишило меня сил. Лапы подкашивались, колени дрожали. Οбычно такого не бывало.
Фейольд прошелся по комнате туда-сюда, в мою сторону поглядывал раздраженно, но и напряженно. Конечно, Старуму о таком сбое придется сказать. ГЛАВАря неправильно работающие заклинания, разумеется, не порадуют. Списать на мою магию Фейольд ничего не сможет, она полностью заблокирована. Ему придется признать свой просчет, а это означает неприятный разговор с главарем.
— Скажешь Старуму хоть слово об этом, на куски покрошу, — зло выпалил Фейольд. — Поняла?
Я кивнула. Да я буду молчать, как могила, лишь бы выжить!
Маг отшвырнул в сторону стул, тот ударился о стену и упал. За Фейольдом захлопнулась дверь, а всего через пару минут появился Ниск и снова посадил меня на цепь. Пусть так, все лучше ночи «развлечений».
ГЛАВА 2
Фейольд явился под утро. Злой, раздосадованный, очень дерганый маг снова посадил меня перед собой и не меньше получаса пытался исправить собственные чары. Ничего не добился. В человеческом облике я задерживалась едва ли на три минуты, а потом опять без приказа и не по собственной воле превращалась в лису. Фейольд пнул меня, грязно выругался и ушел.
Вернулся поздно вечером. Все ещё раздраженный, но посвежевший мужчина работал сосредоточенно, целеустремленно. При этом меня не покидало ощущение, что он пытается все наладить в кратчайшие сроки. Будь дело только в неудовольствии Старума, маг бы так не торопился. Видимо, спешку обусловила деятельность главаря Белого клыка. Все же город частично принадлежал ему, этот человек наверняка очень мешал Старуму, раз тот решил избавиться от противника. Значит, меня запихнут в логово Белого клыка со дня на день.
Свои формулы Фейольд так и не смог исправить. Каждое превращение в человека прерывалось самое большее через пять минут непроизвольно и вопреки приказу. К моему счастью и вящей злости Фейольда, неразрешенное обратное перекидывание в лису не сопровождалось болью. Но хоть это убеждало мага в том, что я действительно никак не противодействую.
Утром меня осчастливил своим появлением в подвале-камере сам Старум. Крепкий широкоплечий мужчина с перебитым много лет назад носом излучал силу, опасность и способность причинять боль. Ярко-рыжие волосы, не утратившие цвета и за пять десятков лет, полная борода и суровый взгляд делали его похожим на духов огня, а манера говорить больше подошла бы Великому Кагану, чем главарю разбойничьей шайки.
Этого человека я боялась до замирания сердца, ещё сильней, чем Фейольда. Тот подличал и бил, но бил с оглядкой, чтобы особенно не калечить. Старум ни на кого не оглядывался и в любой момент мог убить.
Он сел на стул, оперся ладонью о колено и долго смотрел на меня. Маг замер у главаря за спиной, и под тяжелыми взглядами этих двоих я чувствовала себя никчемной, мелкой и живой только чудом, великой милостью.
