к празднованию, или мне следует развернуться и уйти.
Я изгнанник. Теперь я ничто для своего народа. Я не думал, что меня это будет волновать, но… это так. Их презрение причиняет мне боль.
Если я войду внутрь, меня встретят неловкими взглядами, но они не прогонят меня. Некоторые будут преисполнены отвращения к тому, как я себя вел. Некоторые пожалеют меня в моем наказании, потому что я рисковал всем и проиграл. Все это стоило бы того, если бы все обернулось по-другому, но я с пустыми руками и одинок, а значит, мужчина, которого следует пожалеть.
Я не из тех, кто зацикливается на том, что могло бы быть, но сегодня вечером я задаюсь вопросом. Интересно, каково было бы, если бы племя праздновало мой резонанс. Какого было бы прижать к себе мою пару и привести ее в мою пещеру, и вместе наши груди будут петь, пока не будет создан наш комплект.
Но я рад за Рокана. Он хороший друг и хороший охотник. Он действительно заботится о Ле-ла, и вместе они будут очень счастливы.
Ле-ла… У меня смешанные чувства на счет нее. Я разочарован тем, что она не моя вторая половинка, и в то же время испытываю невероятное облегчение. Впервые увидев ее, я подумал, что она идеальна — маленькая, хрупкая, с темными волосами и большими глазами. Я думал, что она была бы идеальной женщиной для меня, и я прислушался к своей голове, а не к сердцу, и украл ее. Я держал ее в плену много дней в пещере охотников, и с каждым прошедшим днем я беспокоился все больше и больше.
Ле-ла плакала. Много, много слез. Она забилась в дальний угол пещеры и в ужасе уставилась на меня. И я… Я чувствовал себя чудовищем. Я только хотел найти с ней общий язык, лелеять ее и создать с ней семью. Я хочу того, что у других в моем племени есть со своими человеческими парами. Я хочу чувствовать тепло другого тела рядом со своим, чтобы было с кем поговорить. Чтобы увидеть, как ее живот полон моим комплектом. Я бы никогда не причинил вреда Ле-ла, но она отворачивалась от меня каждый раз, когда я с ней заговаривал. А потом она снова начинала плакать. Вскоре это дошло до того, что я искал предлоги, чтобы покинуть пещеру, чтобы мне не пришлось терпеть ее плач и дрожь.
И я был так ужасен в глазах Ле-ла, что она сбежала. Покинула безопасную пещеру и был схвачена мэтлаксами. Рокан был в этом районе и помогал мне искать ее, а когда он вернулся, то стал резонировать с ней?
Я почувствовал облегчение.
Эта съежившаяся, напуганная женщина была не моей. Моя радость наполнила меня еще большим стыдом. Разве мне не должно быть грустно, что Ле-ла принадлежит кому-то другому? Разве я не должен ревновать к Рокану? Но… Я не чувствовал этого… Я был рад за него, даже когда сам страдаю от одиночества. В племени не так много незамужних женщин. Если у меня когда-нибудь будет пара, мне придется подождать, пока одна из других самок не станет взрослой, если только мой кхай не выберет последнего человека, Мэ-ди.
Я фыркаю про себя при этой мысли. Иногда я жалею, что украл трусливую Ле-ла, а не ее. Мэ-ди не съеживается и не плачет. Она швыряет вещи, когда расстроена, и рычит на всех, кто стоит рядом. Она напала на меня, когда видела в последний раз. Она свирепа.
Я вхожу в пещеру, чтобы раздать свежее мясо тем, кто сидит у костра. Обычно у входа в пещеру на страже стоит охотник. Сегодня это Бек, его руки скрещены на груди, а выражение лица такое же угрюмое, как у меня. Он тоже не заинтересован в праздновании. Он также не заинтересован в том, чтобы передать мою добычу другим за меня. Он наблюдает за мной без интереса, а затем снова смотрит в ночное небо. Я чувствую странное родство с Беком — он знает, каково это — иметь человеческую женщину и потерять ее. Хотя я думаю, что у Бека все еще есть чувства к своей; я проверяю свои чувства и все еще не ощущаю ничего, кроме облегчения, что Ле-ла принадлежит Рокану. Моя потеря — это то, что она олицетворяла для меня, но я думаю, что Бек действительно по-своему любил свою Клэр. Клэр, однако, нашла отклик в другом и даже сейчас сидит у костера со своей парой, довольная.
Я чувствую на себе чей-то взгляд и осматриваю пещеру.
Там, в стороне. Это человеческая Мэ-ди. Она смотрит в мою сторону. Я ловлю ее взгляд и вызывающе смотрю на нее, провоцируя ее продолжать пялиться на меня. Неужели она думает, что ее неприязнь ко мне заставит меня сбежать, как мэтлакса?
К моему удивлению, на ее лице появляется странное выражение, и она снова быстро отводит взгляд.
Любопытно. Ее ответ напоминает мне о том, как Джо-си впервые нашла отклик у Хэйдена. Она без умолку болтала о том, как сильно она его ненавидит… и все же не могла перестать наблюдать за ним, когда думала, что никто не обращает внимания. Однако охотники заметили это. Это наша работа — быть наблюдательными за своей добычей, замечать поведение других. Губы Джо-си говорили одно, но ее тело говорило другое.
Могло ли это быть также в случае с Мэ-ди? Ее влечет ко мне?
Я чувствую прилив гордости и провожу рукой по своей груди. У меня прекрасное тело, и я сильный. Я неутомимый охотник, и я уверен, что если бы мне дали шанс проверить свои навыки, я мог бы быть таким же неутомимым в мехах, чтобы доставить удовольствие своей самке.
Но это не имеет значения. Я не могу взять себе пару, потому что я изгнанник. У меня нет пещеры, которую я мог бы назвать своей. Пока не наступит жестокий сезон, моя постель — это снег на улице, и моя задача — принести как можно больше еды. Как только я достаточно усердно поработаю, меня простят за то, что я предал правила племени.
А до тех пор у меня нет ничего и никого.
Мое настроение еще больше портиться, я бросаю добычу
