я и занимаюсь документами, накопившимися за неделю. Поставить это дело на поток было довольно сложно. У меня ушло четыре года, прежде чем всё стало работать без перебоев. И здесь даже не помогали мои небольшие способности.
Набирать сотрудников среди младших детей было бессмысленно. Они и читать-то толком не умели, а мне нужны были грамотные сотрудники. Поэтому выбор пал на старшаков. И главная проблема здесь заключалась в том, что они слишком быстро покидали стены детского дома.
Исполнилось восемнадцать лет — вперёд, во взрослую жизнь. Империя выделит тебе крошечную квартирку. Выдаст пособие, на три месяца, за которые ты либо должен поступить в какое-нибудь училище, либо найти работу (это для девушек), либо отправиться отдавать долг родине (это для парней).
А если очень сильно повезёт, и в тебе проснётся магический дар, то можешь считать, что жизнь удалась. Тебя сразу же прибегут к рукам сильные мира сего. Правда, это они сами решили, ну да ладно. Если им так спокойнее живётся, то на здоровье.
Я вот не считаю себя слабым или обделённым. Да, не сложилось с родителями. Да, нет возможности учиться у лучших преподавателей. Да, нет ещё очень много всего. Но это же прекрасно. Это открывает передо мной невероятные возможности. Всему предстоит научиться самостоятельно. Получить бесценный опыт и на выходе стать гораздо более приспособленным к жизни, чем все, кто получил вышеперечисленные блага без каких-либо усилий. Лишь по праву рождения.
Вот я сейчас и учусь всему, чему только можно. Вообще, люблю учиться это открывает перед любым человеком невиданные горизонты.
— А ты чего здесь делаешь? Снова решил уроки прогулять? — вырвал меня из раздумий голос нянечки, бабы Вали.
Она стояла в дверях со шваброй в руке, а у её ног взгромоздилось металлическое ведро с проржавевшей ручкой. Всем был прекрасно известен грозный нрав бабы Вали в отношении прогульщиков. Могла и шваброй огреть без проблем.
Баба Валя была единственной среди персонала детского дома, кто относился ко мне так же, как и к другим воспитанникам. А я никогда и не пытался применять к ней свои маленькие хитрости, которые помогали с остальными.
— Баб Валь, вы чего такого говорите? Разве я могу прогулять уроки? Просто у меня прихватил живот, вот Поган… то есть Алевтина Петровна и отпустила меня. Дала какую-то таблетку и сказала полежать.
— Алевтина значит? — как-то недобро начала говорить нянечка, при этом поправляя старую тряпку на швабре и делая шаг в комнату. — Которой уже третий день нет на рабочем месте.
Блин, а почему мне никто не доложил об этом? Куда смотрел Витька и его отдел? За что я вообще им по пять рублей в неделю плачу? Теперь придётся спасаться бегством от боевого киборга в калошах.
И что за день сегодня такой? Сперва усыновить собираются, теперь вот на бабу Валю нарвался.
— А ну, стой на месте! — гаркнула валькирия, замахиваясь своим оружием, отчего по комнате полетели брызги, но я в этот момент был далеко от их траектории полёта, поэтому остался сухим и чистым. Чему был несказанно рад.
Слишком сложно поддерживать белую рубашку в чистоте в наших условиях. Я за неё заплатил живыми деньгами. Причём в два раза больше, чем она стоила. Просто иначе договорится со сторожем Санычем было невозможно. А добираться до города самостоятельно было слишком далеко.
Тогда потратил месячный доход моего небольшого предприятия по мойке автомобильных окон, зеркал, колёс и всего, что захочет клиент.
А без рубашки я не могу. Всегда необходимо выглядеть представительно. Иначе люди не будут воспринимать меня всерьёз. Здесь и думать нечего о том, чтобы вести серьёзные дела и руководить другими.
Ещё бы обзавестись полноценным костюмом, но это уже слишком баснословные траты. Сейчас я такие точно не потяну. А среди вещей, что жертвуют приюту найти подходящий костюм просто невозможно. Все они либо потрёпаны до состояния, когда заплаток уже больше, чем изначальной ткани, либо сидят на мне, как мешок.
О какой представительности здесь вообще может быть речь?
Пугало на огороде и то выглядит более представительно. Вот и приходится идти на некоторые ухищрения. Которые обходятся очень дорого. А с учётом того, что я ещё и росту… Даже думать об этом страшно.
Тем временем мой манёвр не остался без внимания. Прекрасно зная, что если выпустит меня из комнаты, то уже точно не поймает, главная боевая единица нашего детского дома, перекрыла собой единственный выход из комнаты. Габариты нянечки позволяли ей сделать это без особых проблем. А исходя из того, что в руках у неё было довольно длинное оружие, баба Валя планировала достать меня в любом случае.
Ни один прогульщик не уйдёт от возмездия. Во имя швабры, половой тряпки и ржавого ведра!
Благо комната была достаточно просторной, что позволяло мне избегать всех возможных ударов.
Баба Валя стояла в дверях, ожидая, что я буду делать. Я стоял возле дальней от входа стены, ожидая её хода. Но никто из нас не собирался действовать первым.
На случай вот такого патового положения у меня уже давно был разработан план.
Всего в комнате стояли шесть кроватей. Четыре возле глухой стены, ещё две по сторонам от единственного окна, а напротив входа расположился общий, старинный платяной шкаф. И я сейчас стоял как раз возле шкафа, за задней стенкой которого находился гвоздь, на который была намотана прочная леска. Она шла по стене и скрывалась под потолочным плинтусом. А дальше выходила на потолок и пряталась в массивной люстре, которая освещала комнату по вечерам. И вот в этой люстре был спрятан мой секрет — крупный резиновый паук, которого я освободил, распутав леску и дёрнув её в нужную сторону.
Резиновый арахнид выскочил из засады и устремился на заблокировавшую дверь грозу пыли, грязи и прогульщиков.
— Ох. — только и смогла выдать баба Валя, уворачиваясь от спикировавшего на неё паука.
Она отошла в сторону, открывая путь на свободу. В этот момент я уже был рядом, стартанув одновременно с начавшим падать пауком.
Немного повернуть корпус в сторону, чтобы не коснуться грязной тряпки, затем подпрыгнуть,
