Тот всхрюкнул и повалился набок.
— И что нам с этим прославленным батыром делать? — протянул Хав-бек.
— Я думаю, его следует повесить, — посоветовал Вордвард.
— Нет! — вскинулся Ильяш, порываясь встать.
— Обоснуй, — неясно кому повелел хан.
— Я Илья Муромец, потомок знаменитого богатыря, — заторопился Ильяш и даже приподняться сумел, встав на колени. — Мой прадед тридцать лет с печи не слезал, силушку копил, а ваши обормоты меня с лежанки сдёрнули, хотя я всего десять лет отбыл. Вели им меня на место вернуть, и тогда я через двадцать лет вам всем покажу, каково на богатыря наезжать!
Хав-бек смеялся, тряся тугим брюхом, которое ничуть не уступало таковому же у Ильяша.
— Ты забавник, — молвил владыка отсмеявшись. — Тебя можно было бы взять в шуты, если бы тебя ноги держали. А так с тобой возможно поступить двояко. Посему повелеваем: если то, что нам поведал пленник, правда, то он подлежит немедленной смерти. Если же это ложь, в чём мы не сомневаемся, то за обман величества обманщика следует казнить. Теперь послушаем, почему негодяя должно именно повесить, а не, скажем, обезглавить или утопить в болоте.
— Он толст и очень слаб, — объявил Форд Варвар. — У него тонкая шея, она не выдержит веса жирной туши. Когда его повесят, она вытянется, словно у гусака. Полагаю, это будет до невозможности смешно.
— А на чём вешать? В этой дикой деревне даже виселицы нет.
— На воротах.
— Я вижу, ты знаток. Займись. Получится, будешь моим палачом.
Будущий маркграф Муромский презрительно усмехнулся, благо, что под опущенным забралом усмешку невозможно заметить, и наклонился, желая схватить Ильяша за шиворот, но с отвращением отшатнулся.
— Да он обделался! Воняет до невозможности!
— Вешай, вешай! — усмехнулся Хав-бек.
Варвар Форд выпрямился во весь рост, повелительно крикнул:
— Верёвку на ворота через перекладину!
Словно в ответ раздался глухой удар. Возникшая из ниоткуда великанская стрела, которую можно было бы принять за копьё, если бы не густое оперение, пробила латы, не способные защитить владельца. Отточенный наконечник на целую пядь вышел со спины. Вордвард покачнулся и грянулся на землю всеми сочлениями.
— Кто стрелял? Откуда? — голос бека сорвался.
— Вернее всего, били с дальнего холма, — подсказал толмач. — Это Карачарова гора — логово Ильи Муромца.
— Кто может стрелять на такое расстояние, да ещё прицельно?! К тому же, это не стрела, а что-то несусветное. Она по руке разве что Джабраилу!
— На такое расстояние способен стрелять тот, кто может метать стрелы такой величины, строго произнёс толмач.
Старик в рабском колпаке, он стоял на самом виду, ничуть не боясь таинственного стрелка. Что может угрожать рабу? Иное дело, хан Хав-бек. Прятаться здесь было некуда, телохранители стояли в растерянности, не понимая, на кого бросаться, и не догадываясь, что следует прикрыть господина своим телом. Зато ханский конь стоял спокойно. За ним и укрылся великий завоеватель.
— Стрелять с горы вражий богатырь может, но проломиться сквозь лес ему не так просто, произнёс придворный мудрец, — сопровождавший Хав-бека в походе. — Мы вполне можем уйти из-под обстрела.
— Повелитель, прикажи, мы прорвёмся сквозь чащу и принесём тебе голову врага! — командир ближней сотни взлетел на коня, сабля прочертила над головой огненный след.
В следующее мгновение герой кувырнулся на землю, просаженный новой стрелой.
— Отходим, — быстро приказал Хав-бек хан.
Реферы бежали, как привыкли завлекать ложным бегством противника, готовые в любую минуту развернуться и обрушить на врага тучу стрел. Но никто за ними не гнался, лишь трое отставших, которым поручили повесить Ильяша, попали под выстрел. На этот раз стрела оказалась без стального наконечника, и не пропорола человека насквозь, но удар был так силён, что рефер упал, захлебнувшись кровью, хлынувшею горлом. Двое других бросили бесчувственного Ильяша и припустили следом за товарищами. Кони их скакали далеко впереди.
* * *
Муромчане не сразу вышли из укрытия. Только когда Ильюнь с вершины дуба свистнул по-соловьиному, что мол, набежники по взаправде ушли, стрелки оставили боевую позицию.
Ильяк первым делом подошёл к поверженным врагам, сорвал железные наконечники со стрел, затем без всякого почтения к убитым, упёршись в тела ногой, выдернул древко.
— Добренно, — ворчал он. — Серьёзно ничто не сломалось, прочее можно поправить.
Ильяна подбежала к лежащему ниц Ильяшу и всплеснула руками:
— Батюшки-светы! Да он, никак, помер со страху. Теперь только и остаётся портки его чистить.
Илюха оглядел поле несостоявшейся битвы, покривил губы над телом брата и скомандовал голосом, не терпящем возражений:
— Парни, у кого луки охотничьи есть, айда к старой гати, проводим дорогих гостей до самой околицы.
Луки нашлись, почитай, у всех.
* * *
Новая, неустоявшаяся гать ходила ходуном под ногами спешащего войска. Гольды и реферы, ближние телохранители, придворные мудрецы и поэты, которых хан неведомо зачем таскал за собой, бежали так, будто войско было разбито в жесточайшем сражении.
Хав-бек хан торопился в самой середине своего смешавшегося войска. Породистого скакуна, на котором он въезжал сюда, бек потерял, путаясь в мокром лесу. В голове мудрого повелителя оставалась единственная вечно повторяемая не мысль, а сказка, какие вечерами кыпчакские матери рассказывают своим малышам:
«Есть на далёком севере за непролазными болотами Муромская земля. Населяют её карлики-земледельцы, не знающие оружия и войны, и великаны, которых зовут муромцами. Великаны ленивы и просто так не выходят из топких болот. Но когда чужаки вторгаются на Муромщину и начинают побивать землепашцев, один из великанов встаёт и начинает творить расправу. Лук в его руках, каким только молнии метать. Вместо меча или палицы в его деснице вырванный с корнем дуб. Спасения от бешеного гиганта нет».
Странно, в самой глупой и несбыточной сказке непременно найдётся зерно истины. К несчастью зерно обнаруживается всегда слишком поздно.
Хав-бек потряс головой, возвращая мысли к насущным делам. Что случилось? Враг идёт по пятам, почему же они остановились?
— Дороги нет, — меланхолично заметил стоящий впереди гольд.
Хав-бек оттолкнул дикаря, так что тот, не удержавшись, ухнул с настила. Следующие воины каким-то образом пропустили хана, и даже мимо коней Хав-бек ухитрялся протискиваться,
