потребовать несуществующий долг. Затем, кто-то из нас придумал схему посложнее. Мы знакомились, общались, выясняли их прошлое и на следующий день использовали эти знания против них же, прикидываясь их детьми или внуками. Лишние пару баксов, на карманные расходы, нам не мешали. Детвора, что с нас было взять? Да и какая разница, завтра наши жертвы всё равно ничего не вспомнят.
Надписи «Дети…», которые придумали оставлять на самых видных местах ещё лет за двадцать до моего рождения, были по всему городу. На асфальте, на огромном придорожном плакате. Огромная старая надпись на боку здания, как мурал, виднелась издалека на самом высоком доме нашей улицы. Буквы выцвели и потерлись ветром – её давно не обновляли, и вряд ли там можно сейчас что-то прочесть.
А вот и мой завод. Интересно, сколько я уже здесь работаю? Огромное старое или старинное здание с большими буквами на крыше. «АО ЗАСЛО» – буква «Н» давно отвалилась и куда-то пропала. Кажется, в городе была кафешка с названием «Н», и хозяин старательно делал вид, что не знает, откуда взялось это креативное название и большая буква «Н» на крыше его забегаловки. Хотя, он ведь действительно не знает, вернее, не помнит.
На проходной толпилась кучка народа. Все стояли, глазели на огромные ворота ангара и не спешили проходить дальше, вчитываясь в полный текст надписи «Дети…». Словно в первый раз.
На одной из двух огромных створок дверей ангара, словно на старой скрижали с заветами предков, тяжёлыми металлическими буквами, кое-где покрытыми ржавчиной, было выбито обращение, а может письмо, или история. История всего, что произошло.
«Дети…»
К каким детям это обращение, интересно? Никаких детей здесь не было и в помине, только уставшие и суровые взрослые мужики, ну и несколько женщин, и пара щуплых подростков.
«Дети! Мы, сотрудники корпорации Заслон, пытались спасти Мир. Мир, которому угрожала эта чума. В 2030 году мы создали лекарство, которое должно было спасти человечество… Оно и спасло, отчасти. Вирус, который мы выпустили в мир, спас людей от одной беды и навлёк другую…»
Это всё я помнил ещё из школьных уроков истории, и читать дальше не было никакого желания.
– Парень! Сигаретки не будет? – Толкнул меня в бок уставший мужик, навскидку, лет пятидесяти.
– Прости, мужик. Не курю. – Я зачем-то похлопал себя по карманам и двинулся через проходную.
Достал из кармана карточку, приложил её к турникету на входе, кивнул охраннику в будке, и пошёл вдоль ржавых рельсов в свой цех. Интересно, Марат и Семён ещё работают со мной? К этим ребятам меня приставили ещё во время моей стажировки в цеху.
Два пятнадцатилетних разгильдяя в телах взрослых сорокалетних мужиков. Первое время было непривычно и неуютно, но через месяц я перестал замечать их физический возраст. Оказалось, они точно такие же, как и я. У нас были общие интересы, темы для разговоров и одинаковые шутки, которые они повторяли изо дня в день, даже не подозревая об этом. Да и выросли мы в одном районе, у нас были общие знакомые, как оказалось.
Была правда одна проблемка в наших отношениях – мне приходилось знакомиться с ними заново каждый день, они меня не помнили.
Каждый день начинался с их примитивных шуток и подколок, а через пару недель я уже отвечал им наперёд, вгоняя мужчин в ступор.
– Привет, малой! Ты новенький?
– Ага. – Отвечал я. – Я – Тимур, можно просто Тим.
Я пожимал парням их обожжённые мозолистые руки, и в сотый раз слышал их имена в ответ.
– Нет, желательно без «Тимохи», – опережал я Марата, едва он открывал рот. – И без «Тимки», не люблю кошачьи клички, – перебивал я, не успевшего произнести свою стандартную фразу, Семёна. – Да, «ути-пути» и «какой я серьёзный» – это я тоже знаю. И да, Сеня, девчонкам я нравлюсь, потому что у меня милая и смазливая мордашка.
Ребята ненадолго подвисали, закуривали и через минуту отвисали обратно.
– Значит. Ты с нами давно работаешь? – Делали вывод они.
– Ага. Достаточно, чтобы знать, какие вы раздолбаи. Вы огнетушители сдали вчера на замену, как я просил? А рельсы с утра проверили, прежде чем вагонетку с металлом запускать? Я для чего эту доску здесь повесил и расписал вам задания на ней? Тут всего три пункта! – Повозмущался я для проформы, бросил взгляд на старые огнетушители, посмотрел на наполовину торчащий со вчерашнего дня костыль в шпале – ничего не изменилось.
Парни переглянулись, пожали плечами, и почти дружно ответили:
– Малой, не нагнетай. Успеется!
– Да, сделаем завтра. Сейчас времени нет.
Да, завтра. Завтра они даже не вспомнят об этом.
Сегодня я пришёл первым, ребят ещё не было. Да и время ещё есть, до первого гудка на заводе ещё минут пятнадцать. В дальнем углу цеха стоял старый диван, два кресла и здоровая металлическая бочка – наша курилка или место для отдыха. Время ещё есть, можно просто посидеть и полистать свои записи.
Я выбрал кресло с менее продавленной сидушкой, плюхнулся в него и достал из кармана свой блокнот. Пора ознакомиться, что я там такого мог набросать сам себе.
Первый лист. Самый важный, как учили нас в школе. На нём стояла, нарисованная в форме объёмных цифр, и не раз наведённая ручкой дата –2123 г. Видимо, в момент раздумий, или каждый раз, когда я собирался что-то написать, я наводил и наводил её, пытаясь довести до совершенства и добавляя каждый раз новые детали. То гвозди, пробивающие цифры насквозь, то тень, то трещины, то травинки, прорастающие у основания.
Значит, на дворе 2123 год – это наводит на определённые мысли. А именно – мне сейчас 24 года. Неплохо, я ещё молод, у меня ещё вся жизнь впереди. Только что это за жизнь? Ладно, не время для меланхолии. Я снова выдохнул и успокоился.
Семён Андреевич, мой школьный учитель, был прав. Эти четыре цифры в начале блокнота прочищали мысли, дарили умиротворение и смирение. А ещё, он учил не паниковать и не отчаиваться. И не смотреть в зеркало. Никогда! Интересно, кто-то следует этому правилу? Судя по зеркалу в моей ванной комнате – точно не я.
Я перелистнул страницу и стал вчитываться в свои небрежные и, по большей части, печатные буквы. Люблю почему-то писать именно так.
Основное. Кратко.
Телевидение – не восстановлено.
Связь – не восстановлена.
Восстановлена только проводная линия в крупных городах. (приписка мелким почерком)
Интернет – не восстановлен.
ЖД сообщение – есть с крупными городами.
Далее шёл небольшой перечень, но для меня это было
