поляна, уставленная восстанавливающими капсулами. Я поколебалась, а потом всё же убедила себя, что время — есть. Легла в ближайшую свободную (все они были свободными), прижав к груди вещмешок. Крышка медленно опустилась. На прозрачном пластике появилось интерактивное меню.
Денег на моём счету хватало впритык на полную очистку. Можно было провести быструю чистку ауры, но… В городе все восстанавливающие капсулы перестали работать давным-давно, и я чувствовала себя грязной. Казалось неправильным уносить эту дрянь в космос. В тот дивный и прекрасный мир, о котором сложены восторженные легенды и придуманы злобные байки.
Денег жалко. Но на что они мне? Если меня примут, то я поступлю на полное обеспечение. А если нет… Домой я не вернусь в любом случае.
«Полная очистка энергии займёт пятнадцать минут. Начать процедуру?»
Ого! Пятнадцать минут… Когда-то давно, когда капсулы ещё работали, мне хватало пяти минут, а то и трёх. Но с тех пор столько всего минуло, с тех пор столько всего накопилось.
Сорок минут минус пятнадцать минут — это двадцать пять минут.
Сквозь прозрачный пластик я увидела опускающийся за зданием порта шаттл. Наверное, мой. Значит, время точно есть.
Мигнув неизвестно кому белой ментомой, я подтвердила намерение и закрыла глаза.
02. Белый — цвет чистоты
В шаттле меня и ещё десяток пассажиров ввели в искусственный сон. Приятный голос из громкоговорителей объяснил, что мы не готовы к перегрузкам, связанным с выходом из гравитационного поля планеты, а потому будет лучше, если мозг не будет добавлять к стрессу, испытываемому телом, гормонов паники.
После полной очистки я чувствовала себя такой лёгкой и счастливой, что мне казалось: глупость! Я выдержу всё, что угодно. Я сама могу взлететь, без помощи шаттла. Но я, разумеется, промолчала и позволила персоналу сделать своё дело.
Капсула была похожа на восстанавливающую. Наверное, она умела и это, но сегодня её задачей было погрузить меня в глубокий сон без сновидений.
Раз! — и меня выключили.
Два! — и меня включили.
Крышка поднялась.
— Здравствуй, друг, — услышала я приветствие и взяла протянутую руку. — Мы пристыковались к станции, тебя ждут.
— Меня? — переспросила я. — К-кто?..
Разумеется, меня должны были ждать, но это вряд ли должно было волновать персонал транспортировочного шаттла. А судя по ментоме этого парня, он относился ко мне настороженно, был готов применить силу, если нужно.
Я робко сверкнула своей белой ментомой, и он немного смягчился.
— Служба безопасности, — сказал он. — Ты ведь впервые в космосе?
— Впервые.
Я крутила головой в поисках иллюминатора. И парень понял, о чём я. Вспыхнула ментома добродушия.
— Насмотришься ещё до тошноты, не торопись. Идёшь прямо, через стыковочный отсек, невозможно заблудиться. Потом — сразу налево и по правой стороне дверь. Удачи!
— Удачи, — пролепетала я.
Ноги слушались неохотно. Последствия отключения энергетических контуров, наверное. Но я упрямо ковыляла по стыковочному отсеку, прижимая к груди вещмешок. Сама себе казалась смешной и глупой.
Но это ведь космос. Здесь не должны надо мной смеяться. И я, очевидно, не глупа, раз уж я здесь. А как я выгляжу — это не важно. Это важно лишь на земле, где почти разучились видеть ауры и ментомы, где учатся корчить лица.
Прошла отсек, упёрлась в дверь. Справа от неё обнаружила панель с отпечатком руки. Ну… наверное, руки. На земле таких замков не водилось. Я положила туда свою руку, панель коротко мигнула, и дверь бесшумно отворилась.
Я ступила на борт станции «Афина».
Широкий коридор, практически туннель тянулся в обе стороны. Я замерла, крутя головой. Дух захватило. Даже представить себе размеры станции не представлялось возможным.
И — ни души. Пустота и тишина. Страшно…
— Не бойся, — послышался голос. — Иди сюда.
Я вздрогнула.
Вот — дверь с надписью «Служба безопасности». А рядом с ней — он. Судя по переливам ауры, старше меня лет на восемь-десять. По крайней мере, в плане опыта.
Он пренебрёг этикетом. Здесь так принято? Я не знаю… А пока не знаю — не нужно совершать необдуманных поступков.
И я сверкнула белой ментомой, шагнула к нему, сказала:
— Здравствуй, друг…
— Заходи. — Он распахнул дверь. — И убери эту ерунду. Ты что, малое дитя? Это твоя личная ментома?
Белый цвет потускнел.
— Д-да… прости.
— Белый — цвет чистоты.
Больше он ничего не сказал, ограничился лишь этой констатацией. Остальное я сумела додумать сама.
Какая может быть чистота — на земле? В этому умирающем мире, поражённом Чёрной Гнилью? Мне не следует бравировать белым цветом, ведь и внутри меня живёт — смерть.
03. Плохая статистика
Кабинет был традиционной пятиугольной формы. Помещения такой формы наилучшим образом аккумулируют положительную энергетику, успокаивают дух, снижают уровень стресса.
Стол тоже был пятиугольным, и это уже казалось какой-то вычурной нелепостью. Когда я села в предложенное кресло, острый угол стола смотрел мне в грудь, и казалось, что вот-вот оттуда вылетит смертоносный луч, пронзит меня насквозь, если я скажу хоть одно неверное слово.
Сотрудник безопасности сел с другой стороны, за плоской гранью. В безопасности. Коснулся пальцами воздуха. По мерцанию я поняла, что он оперирует с индивидуальным голографическим экраном. Что на нём — гадать не приходилось. Моё досье.
— Имя, — потребовал безопасник.
— Моё?
— Моё мне известно.
— Мне — нет. Разве тот, кто начинает разговор, не представляется первым?
Он посмотрел на меня. И белая ментома выскочила сама по себе. Безопасник ответил чёрной ментомой.
— Пойми вот что, — сказал он. — Сейчас решается вопрос о том, оставить тебя здесь или вернуть на землю. Я решаю этот вопрос.
Замолчал в ожидании.
Я кивнула:
— Вы, вероятно, будете оценивать, смогу ли я быть полезна Общему Делу.
Ментома вспыхнула и исчезла, я не сумела оценить её цветовой гаммы. Кажется, там было раздражение и ещё — насмешка. Больше безопасник не позволял себе таких слабостей. Больше его ментом я не видела.
— Общее Дело, — сказал он, — прекрасно справляется без помощи с земли. Ты здесь лишь потому, что существует благотворительная квота. Оценивай ситуацию правильно: тебе предоставлен шанс лишь из жалости к твоему незавидному положению. Самый скверный уроженец Безграничья в десять раз полезнее и талантливее самого одарённого виртуоза с земли.
Безграничье.
Вот как они называют космос, вселенную, которую провозгласили своим домом.
Но разве вся эта война продолжается не потому,
