подчиняющимся упадническим гулом. Я остался один, наедине с навязчивым пением птиц. Одиноко. Я, кажется, помнил это чувство ранее, но растерял его. Теперь, словно преследующее, оно вернулось ко мне.
Съев порцию каши, я почувствовал, что становится легче. Вот только у меня все также не получалось сформулировать отчетливый ответ на собственный вопрос: «Что гложет меня?»
Время шло. Те люди, что еще совсем недавно и не думали от меня отстать, будто напрочь забыли обо мне. В тарелке образовалась засохшая пленка клейкой рисовой массы. Откуда не возьмись, прилетела муха и назойливо жужжала в поисках остатков пропитания. Так стало противно от этой картины и меня начало мутить. Жалкое насекомое, готовящееся лакомиться даже остатками, только бы жить.
Чуть погодя, тошнота сменилась злостью. Птицы больше не пели. Да и солнце куда-то скрылось. Тем лучше, я не в настроении терпеть даже докучливые блага природы.
Но больше всего мне было больно от того, что я не знал своего имени. Даже общие очертания. Первую букву и ту не могу вспомнить.
Вообще какую-либо букву…
И в тот момент, когда я уже сжал кулаки и стиснул зубы, дверь открылась. В комнату вошла одна Яна.
— Как себя чувствуешь?
Еще несколько секунд назад я был готов разнести все в пух и прах, но ее проявленная заинтересованность вернула меня на землю. Даже луч солнца снова проник сквозь окно в этот кабинет, разделяя территорию между нами.
— Уже лучше, спа…
— Это не мне спасибо. — Ее резкость в голосе и полный уверенности вид заставали меня врасплох. Похоже, мне предстоит привыкнуть к такой прямой натуре. — С твоей спасительницей я тебя познакомлю позже. Ты смог что-нибудь вспомнить?
— Нет… Совсем нет.
— Даже имя?
— Нет.
Она тяжело вздохнула: — Плохо, очень плохо. Ты ведь наверняка знаешь, какую значимость для Вселенной имеет твое имя?
Я даже оторопел. Не думал, что наш разговор войдет в такое русло. Да и что это за «Вселенная»? Но я решил не показывать свою безграмотность. Мне и так довелось ощутить стыд. Странно, они действительно позаботились обо мне. Даже одежда была не моя. Ну, вроде не моя. Я так чувствовал. Кто-то из парней пожертвовал свою спортивную форму. И все это ради того, что бы я не смог ничем помочь. Провалиться бы сквозь… ох…
Мое лицо прояснилось, пусть и на столь короткий срок.
— Я что-то припоминаю, но… но не могу и на это ответить.
Она слегка улыбнулась. Кажется, я смог ее порадовать. Вот только чем? Главное, что это согревало мое сердце. Я и сам невольно повторил этот жест. Даже сердце забилось быстрее. Мне оставалось делать все возможное, потому я имею право на долгий выдох.
— Не беспокойся. Нет ничего постыдного в том, что ты чего-то не знаешь. А уж тем более не стыдно признаться в этом. Я сама только и делаю, что учусь, учусь, изучаю… — Она, будто замечталась, но тут же «вернулась с небес»: — Так вот, о чем я? Имя — это то, без чего человек не существует, понимаешь?
— Начинаю… понимать…
— Тогда с самых азов: нет ничего такого на свете, у чего не было названия. Вот ты, например, человек. У тебя уже есть название. Ты даже мальчик, что еще более конкретно. — В этот момент она оглядела меня с головы до ног, и я ощутил горячий жар смущения на своем лице. Мне будто неловко от того, что об этом говорит девушка. — А вот чтобы обрасти полноценной личностной оболочкой нужно тебя как-то именовать. У Вселенной есть такая закономерность: когда человек ощущает неполноценность, он перестает быть счастливым. Теряет вкус к жизни, становится склонным к апатии. Он может делать опрометчивые поступки, что недопустимо в здешних стенах. Понимаешь? Не пойми неправильно, не то чтобы мы не доверяем тебе, но потенциально все способны на что-то подобное. Мы все прошли через это, я знаю, о чем говорю. Мы должны избежать этот нюанс, раз нам заранее выпал такой шанс. У каждого в этой игре свои цели. Так что, в твоих интересах помочь нам.
— Да я бы и сам рад, но…
— Не так быстро. Ты еще слишком слаб. Я думаю, тебе многое предстоит сделать и усвоить. Мы тебе поможем. Это и в наших интересах тоже. Чем быстрее у нас получится поставить тебя на ноги, тем меньше проблем мы можем избежать в будущем. Мы посовещались и решили оставить тебя здесь под нашим наблюдением. К счастью, такая возможность есть. Ты будешь учиться здесь, как все ученики, но большую часть времени проводить с нами. Мы обучим тебя и расскажем все, что знаем сами. Также, я закреплю за тобой наставника. Я еще не решила, кто им станет, но не я это точно. Работы много.
Я тут же обратил внимание в сторону книжной полки, сплошь забитую тетрадями и свитками. Она смотрела на нее с легким благоговением. Эти записи были дороги для Яны, к гадалке не ходи. Интересно, что они в них записывала?
Может, это способствует памяти? Наверное, мне бы тоже не помешала такая деятельность.
— Ах, кстати, вот и твоя спасительница. — Вскинув руки, тут же оторвалась она от своих раздумий.
За спиной у Яны возникла фигура маленькой рыжей девочки с детскими чертами лица. Я даже не заметил ее появления. То ли она была такой тихой, то ли повторное пение птиц так давило на мой слух.
Кажется, я уже видел этот силуэт. Не сказать, что я, тогда, лежа на сырой от дождя земле, был в сознании, но перепутать ее с кем-либо было сложно.
— Ее зовут — Мара. Она — наш бард-хилер. Лучший и… единственный. Вам лучше подружиться. Думаю, тебе будет приятно пообщаться с ней.
Так называемая «спасительница» даже не поздоровалась со мной, а только вяло помахала мне рукой, и то для галочки. Казалось, ее происходящее совсем не интересовало. Это уязвляло, но я не подавал виду. Старался, по крайней мере. Мало ли какие у них тут порядки.
— Да уж… — вздохнул я, ощутив первые приливы обещанной апатии. — Друг никогда не бывает лишним.
***
— Вы мне не доверяете! — Сказал, ранее незнакомый мне, девчачий голос. Я находился за дверями кабинета, и уже был готов войти, но бурное обсуждение останавливало меня.
Это был мой второй день пребывания в здешних местах. Узнал я немногое. Это здание именовалось средней школой. Постройка старая, но не лишенная косметического ремонта. Не самого лучшего образца во всем городке, но дети в ней умудрялись учиться и даже заводить друзей.
Мысль о
