Твёрдый подбородок с чуть заметной щетиной. Спокойный взгляд – слишком прямой и жёсткий, как и он сам. Несгибаемый Нейман. Легенда. Воротила бизнеса. Безжалостный и хладнокровный подонок.
Но под прицелом он виделся иным. Просто человеком. Мужчиной со стальными нервами, глазами, мышцами.
Не очень красив, но ему это и не нужно. Жесткий магнетизм. Аура властности, что не даёт пройти мимо. Он притягивает взгляды, будит эмоции, пусть и не всегда правильные, но зато яркие. Не оставляет никого равнодушными.
Неприязнь, отторжение, ненависть въелись в меня, но я умею быть объективной. Особенно сейчас, когда он так беззащитен через прицел и может перестать дышать, если я нажму на спусковой крючок.
По спине пробежал холодок, застрял где-то между лопатками, и я поняла: момент упущен, потому что вокруг Неймана забурлили, заметались люди. Я опоздала.
Я чувствую опустошение. Меня не хватает даже на злость. Я слышу: сюда идут люди. Нужно бежать. Скрыться. Иначе всё закончится, так и не начавшись.
Самая моя большая боль – это бросить винтовку. Но я не могу её взять с собой. Если я попадусь да ещё с оружием, исчезну надолго, если не навсегда. Поэтому оружие приходится припрятать наспех.
Мало ли? Может, его не найдут, и я смогу потом забрать. Призрачная надежда, но какая есть. Это лучше, чем ничего.
Мне удаётся ускользнуть, но в висках бьётся мысль: я где-то прокололась? Меня кто-то предал? Быть не может, потому что я никого не посвящала в свои планы.
Скорее, несчастное стечение обстоятельств. Но я подумаю об этом потом. Сейчас главное – улизнуть.
Мне удаётся. И это кружит голову. Повезло. Пока они будут искать наверху, я успею уйти через подъезд. Вряд ли они натыкали людей у каждого. А этот – слишком далеко от того места, откуда я попала на крышу.
Случайно открытый люк – и меня нет. Простое везение. Точно такое же, как неудача, что постигла меня несколько минут назад.
По лестнице вниз меня вёл кураж.
Я бежала легко и бесшумно, почти не касаясь ступенек ногами.
Преследователи остались позади. Я ощущала себя удачливой невидимкой. Может, поэтому совершила ещё одну ошибку – расслабилась и позволила себе обрадоваться. Зря.
Я сделала вираж – ухватилась за перила лестницы – и прыгнула. Но вместо мягкого приземления на ступеньку следующего этажа врезалась во что-то твёрдое и большое. Попала в капкан.
– Чёрт, – выругался мужчина и схватил меня за плечи.
Вибрация его низкого голоса отдалась дрожью в моём теле. Сердце замерло и застучало в бешеном ритме, захлёбываясь от невероятной скорости.
В уши словно стекловата натолкалась – и щекотно, и звуки окружающего мира поплыли, отдалились. Я слышала лишь своё сердце. Жила собственным испугом.
– Ты что здесь делаешь, мальчик? – голос звучал опасно и холодно. Я слышала его хруст. Кололась о грубые осколки тембра.
Мальчик?.. Да, это выход. Я маленькая, а он спутал. Вдох облегчения срывается с губ. Врать нужно убедительно. Я очень постараюсь.
Но, к сожалению, мне не повезло: я слишком плотно соприкоснулась с мужчиной. А он почувствовал то, чего у мальчиков не бывает.
Всё остальное заняло мгновения.
Я попыталась отшатнуться – мужчина наклонился, вглядываясь в моё лицо.
Я пискнула – он сорвал с меня шапку.
Волосы, почувствовав свободу, тяжёлой волной упали на глаза и плечи.
Впервые я пожалела, что не отрезала их. Думала, они не помеха. Шапка надёжно скрывала всё. Как оказалось, этого недостаточно.
Я услышала его вдох. То ли удивлённый, то ли рассерженный.
Рука его коснулась волос, словно не веря. Я видела, как прядь струится меж его пальцев. Тряхнула головой и дерзко посмотрела в глаза напротив. Серые, как небо перед дождём. Глубокие, как воды больших озёр.
У него зазвонил телефон. Он на секунду отвлёкся. Я попыталась использовать шанс, чтобы вырваться. Шансов у меня не было: слишком надёжен капкан. И времени нет, чтобы перегрызть лапу и уползти.
– Да, – бьёт под дых его резкость. – Ушёл? Преследуете? Безопасно?
Он задаёт вопросы, а мне кажется, что сыплет командами. Внутри всё сжимается туго-туго.
Я здесь. Никто не мог уйти. Кого они ловят?
Он выдыхает воздух. Чуть резче, чем положено. Сердится? Может, боится? По нему не скажешь – слишком большой и нерушимый, как скалы.
– Так что ты здесь делаешь? – снова спрашивает мгновение спустя.
Опасный, как клинок, о который не хочешь, а порежешься, если прикоснёшься. А я… слишком близко. Так близко, что упираюсь съёженными острыми сосками ему в грудь.
Это не возбуждение. Страх. Неконтролируемый, как у животных. Я была бы дурой, если бы его не боялась. И даже если мой страх виден, на этом можно сыграть.
– Я? – опускаю глаза вниз и трогательно (я надеюсь) закусываю нижнюю губу. – Прячусь, – позволяю дрожи просочиться в шёпот. – Здесь страшно, – заглядываю ему в глаза и режусь до крови о стальную непроницаемость его взгляда.
Он молчит. Смотрит не мигая. Поэтому я спешу скороговоркой сказать ложь, наспех придуманную специально для него.
– Меня из дома выгнали. Некуда было идти. А здесь гораздо теплее, чем на улице. Я спала на верхнем этаже, а тут вдруг шум. Испугалась и кинулась вниз. Отпустите меня, пожалуйста.
И мольбы побольше во взгляде. Расплакаться сейчас не смогу. А жаль.
У него снова звонит телефон. Я пытаюсь отстраниться, но он лишь крепче смыкает пальцы у меня на плече. Наверное, было бы больно, если б не одежда и не онемение во всём теле.
Я сейчас почти ничего не чувствую. Только его дыхание где-то над головой. Жёсткость его тела, к которому я невольно прижата. Нестерпимое желание провалиться, исчезнуть, чтобы закончился кошмар. Но это не сон, к сожалению.
– Не поймали? Ушёл дворами? Ясно.
Снова эти колкие короткие фразы, а я свихнула мозги, чтобы понять: кого они там ловят? Я ведь здесь. В опасной близости к объекту. Жаль, что у меня нет ножа, а то бы всё давно закончилось.
Он отключает телефон. Я жду. Пауза затягивается. Я чувствую его пристальный взгляд. Он изучает меня. Думает о чём-то. А я не могу на него посмотреть. Может, поняла бы, что за мысли бродят в его голове.
Но это глупость. Вряд ли. У таких, как он, ничего не прочтёшь по лицу.
– Тебе некуда идти? – спрашивает холодно, словно обвиняя.
Я киваю. Почти несчастно, потому что именно так я себя сейчас чувствую. Даже играть не приходится.
– Сколько тебе лет?
Я будто на допросе. Стою, ослеплённая софитами, что расстреливают обезумевшее от ужаса сердце. Может, поэтому говорю правду. Мозг уже не в состоянии справиться с паникой.
