толку духи метались по ущелью хуже застигнутых почти врасплох необстрелянных солдат. Хотя благодаря предупреждению ребята смогли дать отпор, позиция была сугубо невыгодная. Михаил в это время, не выпуская дудочку из рук и продолжая играть, с помощью горных духов, обозленных на боевиков, координировал огонь бортового оружия и сбивал прицел вражеских миномётчиков.
Анатолий Тихонович и бойцы, когда они, подорвав злополучный фугас, сумели все-таки прорваться, выйдя из этой засады почти без потерь, потом в толк взять не могли, каким образом ни один из минометных залпов не достиг цели. Осколочные ранения за потери не считались.
— Спасибо, ойуун! * — с уважением поблагодарил Михаила лейтенант.
— Я пока не ойуун, в смысле не шаман, — смутился Михаил. — Мне еще надо наставника отыскать и посвящение пройти.
— Храни тебя Юрююнг Айыы Тойоон *, — с чувством напутствовал его лейтенант.
В поисках знающего шамана, который сможет стать наставником, несколько месяцев спустя после той горячей военной командировки и выхода репортажа о ней Михаил и отправился в тайгу.
— Возьмешь сюжет про загрязнение окружающей среды и захоронение радиоактивных отходов в черневой тайге? Дорога за счет редакции плюс командировочные. Если удастся что-то накопать, и репортаж понравится главреду, поговорим о зачислении в штат.
Экологическую тему у них в издательстве брали неохотно, особенно если материал не был заказным. Какая там борьба с загрязнением окружающей среды, когда кругом банкротятся былые промышленные гиганты, и лишившиеся работы люди остаются заложниками моногородов?
Михаилу выбирать особо не приходилось, тем более он отправился за Урал в знаменитый на всю страну Наукоград, преследуя свои цели, для этого и дудочку взял. Однако уже на первой остановке в пути через тайгу, пытаясь расшифровать безмолвный призыв обитателей гибнущего болотца, понял, что без помощи путей тонких миров в нынешнем расследовании не обойтись.
Банальный криминал об организации мусорного полигона на отчужденных у заповедника землях и захоронении там радиоактивных отходов на деле оборачивался чем-то настолько темным, что даже духи говорить боялись. Из тайги кто-то словно вытягивал жизненные силы, и, хотя на первый взгляд это было пока незаметно, ящерицы с лягушками и утки с вальдшнепами, которых они нашли на следующей стоянке, погибали не только от химического и радиоактивного загрязнения.
Дело о мусорном полигоне выглядело очень нехорошим даже на фоне действительности, в которой криминальные авторитеты и алчные чиновники разного уровня рвали страну на части.
— И, главное, я не понимаю, на кой понадобилось устраивать эту свалку именно в заповеднике? — искренне недоумевал Андрей Мудрицкий. — Кругом, особенно в соседних областях, полным-полно бросовых земель. Те же отработанные карьеры или заброшенные шахты.
Ровесник Михаила, он обладал обостренным чувством справедливости и к новой реальности, в которой не находилось места для фундаментальных исследований и академической науки, относился достаточно болезненно. Приспосабливаться он умел, но не особо хотел, изыскания в рамках грантов выполнял, но липовых экспертиз подписывать не желал и братков не боялся. Впрочем, кто стоит за организацией полигона, тоже не очень представлял.
— Да кто разберет этих упырей и барыг? — обреченно разводил Андрей руками. — Они и так весь город в барахолку превратили! В ведущих научно-исследовательских институтах китайским тряпьем торгуют. Хорошо еще на ядерном реакторе шашлычную не устроили! Мало того, что продали страну за красивую пустую упаковку, так еще теперь обертками со всего мира добивают то, что осталось.
Услышав про «упырей», Михаил подумал, что Андрей даже представить себе не может, насколько близок к истине. Хотя среди разваливающих страну неприятных и мутных личностей людей тоже хватало. Вот только даже Михаил с его сокровенными ведовскими познаниями пока не догадывался, какой могущественной хтонической силе ему предстоит заступить путь.
Семик
Посетив еще несколько водоемов, отщелкав пару пленок и сделав необходимые замеры, Михаил с Андреем остановились на ночлег в научном биологическом стационаре, использовавшемся сейчас в основном для прохождения студенческой практики и редких исследований.
— Ты же не станешь возражать, если мы задержимся тут на пару-тройку дней? — поинтересовался Мудрицкий, выруливая из леса на разбитый проселок. — Завтра с самого утра уже займемся полигоном.
— Ну и расстояния тут у вас! — с уважением протянул Михаил, с интересом рассматривая показавшийся из-за поворота стационар, состоящий из десятка щитовых домиков и нескольких бревенчатых изб для зимних исследований. — Это ж, получается, от города до полигона километров четыреста? По нашим меркам то же самое, что отходы из Москвы возить в Питер.
— Так я ж и говорю, что непонятное что-то! — оживился подуставший за день Андрей. — Свалка фактически расположена на границе соседней области! Конечно, от города туда чуть ближе, чем от Москвы до Питера. Мы ведь кружным путем ехали. Но все равно непонятно, кому и какая выгода вместо бросовых земель вывозить токсичные отходы за двести пятьдесят километров в заповедник.
Поскольку студенты еще не сдали сессию, народу в стационаре было немного. Группа орнитологов уехала как раз накануне. Переночевать они с Андреем собирались в одном из домиков, а пока с радостью воспользовались гостеприимством сторожа Кузьмича.
— Ну что, Андрюха! Все с полигоном воюешь? — нарезая крупными ломтями хлеб и сало и наливая гостям самогонку, вопрошал Кузьмич, кряжистый мужичонка неопределенного возраста с куцей бородкой и причудливой сеткой морщин на загорелом, обветренном лице. — Не боишься, что тебя грохнут и там же в мусоре закопают?
— А чего мне бояться? — пожал плечами Мудрицкий, залихватски опрокидывая первую стопку. — Наше дело правое.
Михаил последовал его примеру и про себя улыбнулся внимательному взгляду Кузьмича, который столичного гостя явно испытывал. Настоянная на малине самогонка почти не отдавала сивухой и шла предательски легко, как сироп или любимый однокурсницами миндальный ликер «Амаретто». Но Михаил последний раз велся на подобные штучки еще до университета.
После первой рюмки он запоздало выложил на стол свои гостинцы хозяину помимо привезенных Андреем консервов: палку копченой колбасы, пакет импортных шоколадных батончиков и блок «Мальборо». Колбасу Кузьмич оставил «на завтра». На батончики хитровато усмехнулся: «Будет чем летом девчонок угощать». А сигареты заценил. Все-таки их Михаилу тот самый военкор Анатолий Тихонович из заграничной командировки привез, забыв, что молодой коллега не курит.
После ужина Андрей надел болотные сапоги, взял свои пробирки, сетки и сачки, в сочетании с бородой делавшие его похожим одновременно на Карабаса Барабаса и Дуремара, и засобирался к реке.
— Опять, Андрюх, лягушек будешь пасти? — с наслаждением затягиваясь, беззлобно поддел его заметно повеселевший Кузьмич.
— Больше пока некого, — развел занятыми снастью руками Андрей. — Если только спуститься ниже по течению поглядеть на бобров.
— Пугни ты их, охальников! — поддержал идею Кузьмич. — Никакого спасу с
