приятно пахнет тобою-любимым, и от этого запаха мокрецы сами падают тебе в рот?
Шло время, гоблин и в самом деле забыл о монете. Однажды под вечер он решил вылезти из своей пещерки, чтобы пособирать гнилушек. Но ещё на подходе к щели чуткие уши уловили какой-то противный звук. «Опять эти дурацкие эльфы», — подумал гоблин. Но звук совсем не походил на смех или песню. Нет, это был горький отчаянный плачь, что было для гоблина почти приятно, но всё равно раздражало: некто плакал слишком громко и чрезвычайно искренне, так могут плакать только наедине с собой.
Гоблин высунул из щели мордочку и увидел, что на камне в каких-то пяти шагах от него сидела девочка, обхватив колени тонкими бледными ручонками. Именно она так горько плакала, сидя боком к щели между камнями, откуда за ней следили поросячьи глазки нашего героя. Девочка размазывала слёзы по щекам, и едва гоблин думал, что она сейчас успокоится и уйдёт, как плачь и всхлипывания начинались с новой силой.
«Так она никогда не уберётся отсюда», — подумал гоблин.
Подождав ещё немного, он недовольно крикнул из своей дыры:
— Эй, а ну прекрати плакать и ступай домой!
Девочка вздрогнула и замерла.
— Я кому сказал, сейчас же встала и пошла домой! Что непонятно? — гоблин старался звучать как можно убедительнее и твёрже.
— Кто ты? — спросила испуганная девочка, глядя во все стороны.
«Вот глупая, на деревьях меня ищет», — подумал гоблин, а вслух сказал:
— Я лесной дух! И я повелеваю тебе идти вон отсюда!
— Я не могу! — упрямо возразила девочка и снова залилась слезами.
— Почему? Все могут! И ты можешь! Иди! — гоблин начал сердиться на упрямую девчонку, ей только дай волю, так и будет реветь!
— Не могу, — сквозь слёзы проговорила девочка, — мне мама сказала ягод набрать полную корзину, а я корзину потеряла! Теперь ни ягод, ни корзины… Как я домой пойду?
— Налегке! — огрызнулся гоблин. — Зачем тебе вообще корзина? Ягоды можно и без неё есть, ртом, как некоторые!
— Глупый-глупый дух! — обиделась девочка. — Мне нужны и ягоды, и корзина! Мне надо завтра на ярмарке их продать за одну монету! Если нет ягод, то и нет монеты!
— Зачем тебе монета? — рассердился гоблин. — Монеты — это гадость, от них болит живот и кружится голова!
— Всё ты врёшь! — возмутилась девочка. — Монета нужна не мне, а моей маме! Завтра вечером последний день, чтобы выкупить наш дом у жадного мельника. Мама просила, но он не даёт рассрочку, так и сказал! И если мы не отдадим ему все деньги, он нас выгонит! И одной монеты не хватает! А теперь ещё и корзинка пропала! И ягодыыыы…
Девочка снова безутешно рыдала.
«Нет, она так до утра тут просидит! — возмутился гоблин. — А если она и мамаша без дома окажутся? Это что, они тут вдвоём будут вечность сидеть? Ну уж нетушки!»
В это мгновение в голове гоблина созрел хитрый план. Нужна монета? Пожалуйста! Всё равно от этой проклятущей штуки пользы нет! Он вытащил свою монету из-под камня и побежал обратно к выходу из своей пещеры. Да, монетка потемнела, испачкалась, но и так сойдёт. Однако, в то же время что-то остановило его. Это же целая монета! И уродец в короне вроде симпатичный… А сколько можно на неё купить! И нож, и сундук, и гору еды… Точнее что-то одно, что-то нужное, знать бы только, что? Может всё-таки книжку? Ну да, она порвётся и раскиснет, а плесень съест картинки раньше, чем гоблин съест плесень, но хоть пару часов можно будет радоваться картинкам! Но снова тащиться на эту ярмарку, где так невыносимо пахнет жареная курица… Ни за что!
— Эй ты, плакса! Держи свою монету! И убирайся прочь!
С этими словами гоблин бросил своё сокровище в сторону надоедливой девчонки. Монета со звоном отскочила от камня и упала на траву прямо у её ног. Удивлённая девочка медленно подобрала серебряный кругляш, повертела в руках, протёрла пальчиком и вскрикнула. Именно такой монеты не хватало им с мамой, чтобы заплатить за дом.
— А теперь беги и никому не смей говорить, где её взяла! А то искусаю! — завопил гоблин страшным голосом, и девочка тут же бросилась бежать прочь.
«Хоть бы не проболталась, а то бездельников целая толпа за монетами прибежит», — подумал гоблин, вылезая из своей щели.
Прошёл день, прошла ночь, и ещё один день, и другая ночь, и только под утро третьего дня гоблин, вернувшись в пещеру после очередной ночной прогулки с пригоршней тоненьких поганок, снова услышал голос знакомой девочки.
— Дух! Лесной дух! — звала она.
— Чего тебе ещё? — откликнулся гоблин, мысленно проклиная свою выходку с монетой.
— Я пришла сказать тебе спасибо! — обрадованно воскликнула девочка.
— Что? — гоблин раньше никогда не слышал слово «спасибо», адресованное ему, ведь у гоблинов это не принято.
— Я пришла тебя поблагодарить! От себя и от мамы! Не бойся. Мы никому не скажем, что ты нам помог! Ты очень добрый и хороший! Спасибо тебе большое! И я принесла тебе пирожок! И компот из смородины. Конечно, это не пряник с вином, но тебе, думаю, понравится. Я сама готовила. Ещё раз спасибо, лесной дух! Мне пора бежать!
И потом гоблин услышал, как она уходит. Он посидел ещё немного под землёй. Всё было тихо, только муха жужжала над прокушенным ухом, но сейчас отчего-то её не хотелось поймать и съесть. Гоблин осторожнее, чем когда бы то ни было прежде вылез из своей щели на камни, и прямо перед собой увидел румяный пирожок, завёрнутый в белый платочек и маленький кувшин с прохладным напитком бордового цвета.
— И правда, смородиновый компот, — пробормотал гоблин, — и пирожок, свежий, тёплый…
Гоблин взял пирожок и откусил кусочек. Потом сделал глоток компота. Потом опять откусил от пирожка и снова запил компотом… Как же было вкусно, как было прекрасно, как сладко и восхитительно! Он сидел на камне, смотрел на искрящийся в лучах солнца ручей, ел тёплый пирожок и запивал домашним компотом! «Что может быть прекраснее?» — подумал он. И рассмеялся. Он смеялся громко, озорно, весело, так, как не смеются гоблины, а потом ему захотелось танцевать! Да-да! Танцевать! И он вскочил и стал кружиться на месте, потом прыгнул с камня на камень и помчался вдоль ручья, ловко петляя между цветами. Он кружился и хохотал, и чувствовал, что буквально вспархивает в воздух, точно пёрышко, такой он был лёгкий и гибкий, точно у него выросли маленькие крылья. И бежал он всё дальше, и смеялся всё
