Когда бейсбольный сезон заканчивается, они с сыном смотрят записи игр высшей лиги, а потом едут за город и сын подает ему мячи. Беда только, что Мэдден — плохой кетчер. Чуть-чуть влево или вправо — и он уже не может поймать мяч. Генри очень расстраивается и смущается, когда видит, как отец неловко ковыляет по полю. Тупит, короче.
— Я и без тебя знаю, что я нескладный. А ты подавай так, чтобы мне не надо было скакать за мячом.
И тренировки не прошли даром. Теперь сын подает так, что кетчеру даже на сантиметр отодвигаться не приходится. После каждого аута Генри оглядывается на отца, и тот одобрительно кивает. Ничего не говорит, даже не улыбается, просто кивает. И вдруг в середине третьего иннинга у Мэддена пищит пейджер.
Инспектор морщится. Джефф Биллингс, коллега из отдела. Мэдден достает мобильник и набирает номер.
— Что стряслось? — спрашивает он, когда Биллингс снимает трубку.
— Ты сейчас где?
— На бейсболе. У меня пацан играет. Сегодня чемпионат открывается.
— Тебя Пит ищет. (Пит — это их начальник, главный инспектор Пит Пасторини.) Ты чего трубку не берешь?
— Не хотел отвлекаться.
— О как.
— Вот так вот.
— Короче, ему пару часов назад позвонил кто-то из прокуратуры, и он потащился с кем-то разговаривать.
— С кем?
— Да там родители какие-то, говорят, их девчонку врач изнасиловал.
У Мэддена сразу же пересыхает в горле. Сердце пропускает удар. Вот так всегда. Стоит ему только услышать, что в деле замешан врач. И ничего тут не поделать. А хуже всего, что и про это Биллингс знает. Сердце стучит все чаще. Мэдден делает глубокий вдох и поворачивается к полю. Еще одна подача. Генри не дал сегодня отбить ни одной. «Вот черт, — думает Мэдден. — Ну почему обязательно сегодня? Почему сейчас?»
— Так ты ж дежурный, — говорит он Биллингсу. — Чего ты это дело не взял?
Теоретически на дежурстве вся их смена. На практике они договорились, что каждый дежурит в определенные часы выходного дня. Так хоть кто-то будет трезвым и явится вовремя, когда поступит срочный вызов.
— Шеф хочет, чтобы ты приехал, Хэнк. — Биллингс умеет скрывать свои чувства. Он завидует Мэддену, но виду не показывает. Слышно только, что он немного раздражен. — Не спрашивай почему, я все равно не знаю. Но очень хочет.
Если шеф затребовал его, значит, дело серьезное. Значит, Биллингс, с его точки зрения, слишком зелен, чтобы этим заниматься.
— Ладно, — говорит Мэдден. — Куда ехать-то?
3
Раздели воды Красного моря
10 ноября 2006 года, 12.34
Коган вышел из операционной.
— Доктор Ким, позвольте вас поздравить, — сказал он. — Если из вас не выйдет толкового хирурга, вы вполне можете податься в портные.
— Вы не поверите, — ответил Ким, который зашивал разрез, — я сам об этом подумываю.
Коган подошел к раковине, снял маску, с трудом стащил резиновые перчатки и сбросил хирургический халат. Руки и лицо нужно было помыть сначала горячей, а потом холодной водой. Закончив, Коган внимательно изучил свои туфли и оттер оставшиеся на них капельки крови бумажным полотенцем. Он всегда так делал, если предстояла встреча с родственниками пациента.
— Они в коридоре ждут, — сказала ему дежурная сестра Джули, женщина лет тридцати, необыкновенно красивая, но унаследовавшая от отца короткие, «страхолюдные», как она сама выражалась, ноги. — Оба, отец и мать.
В такой поздний час на этаже почти никого не было. Только основной костяк команды.
— Страховка у нее есть? — спросил Коган.
— Да, ее страховку компания отца оплачивает.
— Слушай, а у тебя случайно этих твоих пакетиков травяного чая не осталось?
Джули улыбнулась:
— А что мне за это будет?
— У меня печенье есть.
— Какое?
— Домашнее. С шоколадной крошкой. Помнишь О’Даера? Ну, того, что подрался вчера ночью? Это меня его жена подкупить пыталась.
Джули задумалась, потом заглянула в ящик стола и сказала:
— Повезло тебе, Коган. Абрикосовый будешь?
— Буду. Я сейчас.
Он нажал на кнопку, открывающую дверь операционного блока, вышел в коридор и подошел к паре, сидевшей на ободранном диванчике с виниловой обивкой.
— Мистер и миссис Кройтер?
Они взволнованно вскочили.
— Это мы.
— Здравствуйте, я доктор Тед Коган. Хирург. Давайте присядем.
Эти двое, наверное, могли бы и стоя поговорить, но вот Когану очень хотелось сесть. Последние два с половиной часа он провел на ногах.
— Ваша дочь попала в аварию. Почему, мы, к сожалению, точно не знаем. Врачи «скорой помощи» сообщили нам, что ее машина налетела на бордюр и врезалась в телефонную будку. — Коган помолчал пару секунд, давая им время переварить эту информацию. — Когда ее привезли, мы поняли, что у нее внутреннее кровотечение, и отвезли ее в операционную. У Кристен разрыв селезенки, нам пришлось ее удалить. Операция прошла успешно, состояние стабильное. Несколько трещин в ребрах, есть ушибы и порезы, но это ерунда. В целом все неплохо. Ее уже сейчас переводят в палату.
— То есть с ней все хорошо? — спросила мать девушки.
Чем дальше, тем больше Коган судил о людях не по их внешности, а по темпераменту. Да, разумеется, он замечал красивых женщин, но главный вопрос, который он себе задавал, — будут ли проблемы?
С этой парой, похоже, проблем не будет. На женщине был нейлоновый теплый костюм в сиреневую и зеленую полоску. Найковские кроссовки. Так можно одеться, когда едешь за покупками. Муж в костюме и в галстуке. Бизнесмен, наверное. Одет тускло. «Надо же, — подумал Коган, — он, видать, без привычной брони на людях вообще не появляется. Даже в два часа ночи». Миссис Кройтер была стройна и подтянута. Короткая стрижка, темные брови, красные, опухшие от слез глаза. На вид лет сорок, как и мужу. Мистер Кройтер был лыс, но это его не портило — в нем чувствовалась выправка военного. Правильные черты лица, голубые, как и у жены, глаза, только более яркие, более взволнованные. И терпения в этих глазах побольше. «Из тех, что в детстве играют в футбол просто потому, что так надо», — подумал Коган.
— Миссис Кройтер, ваша дочь получила очень серьезную травму. Однако, если все пойдет по плану, Кристен должна поправиться.
— То есть все будет хорошо?
— Вашу дочь только что забрали из операционной. Нам пришлось удалить селезенку. Операция прошла удачно. И пациентка чувствует себя удовлетворительно.
Муж перегнулся через жену, сидевшую ближе к врачу, и протянул руку:
