class="p1">— А ты думал, я поверю злодею на слово? У тебя есть что-то, ценное для меня. Будет честно, если у меня окажется что-то, ценное для тебя.
—Вот. Забирай свой артефакт и проваливай домой. С малолетними преступницами я иметь дел не желаю!
— Домой? Никто даже не заметит, что я пропала, не говоря уже, чтобы расстроиться. Да и как ты предлагаешь мне идти по улицам в такой час? Одной?
— Я видел, как ты орудуешь своей булавкой. Все с тобой будет в порядке.
Базда скрещивает руки на груди.
— Возможно. Но я хочу узнать про артефакт. Ты здесь живешь? — спрашивает она и показывает на наш общий дом: строение из отполированного белого камня с ярусными садами. Над садами работал сам Садруна, автор знаменитой фигурной рощи.
— Многовато веток и листьев, — заключает девочка.
— Это стиль Селезнии, — бормочу под нос я. — Что ж, поднимайся, раз пришла.
Мы проходим через сады, поднимаемся по каменной лестнице, через два атриума, проходим мимо открытых дверей других обитателей дома. Сосед снизу машет мне рукой. Я машу в ответ и спешно прохожу мимо, чтобы он не начал донимать меня жалобами на шум вурмов.
Почему в вашем доме нет дверей? — спрашивает Базда.
— А для чего нам двери?
— Чтобы не пускать чужих.
— В своем доме мы рады каждому.
— Ага, — говорит Базда, и я замечаю, как бегают у нее глаза, — но что, если кто-то попробует что-то украсть?
— Думаю, мы просто об этом не волнуемся, — говорю я, пока мы поднимаемся по последним ступеням. Здесь легко забыть, как много вся остальная Равника думает о личных желаниях и личной выгоде.
Коридор заканчивается площадкой, с которой открывается захватывающий дух вид на раскинувшийся внизу пейзаж. Солнце уже заходит за горизонт, и последние лучи дневного света вырисовывают вдалеке силуэты массивных, поднимающихся к небу святилищ. Справа, где уже стало темно, среди ветвей Виту-Гази ярко мерцают светлячки. Мне не терпится показать артефакт Эмбреллин, но я задерживаюсь, чтобы Базда успела полюбоваться этой картиной. Наконец-то она потеряла дар речи.
— Идем, — говорю я наконец и провожу ее через арочный проход из переплетенных веток, ведущий в наш дом.
— Эмбреллин, — зову я. — Хочу тебе кое-что показать!
Эмбреллин приветствует меня широкой улыбкой:
— Террик! Ты ни за что не угадаешь, кто пришел... — она замолкает, заметив Базду. — О, привет, дорогая. Добро пожаловать к нам в дом. Меня зовут Эмбреллин.
Дриада делает реверанс, почти касаясь ветками земли. Ее зяблика порхают вокруг Базды и весело щебечут.
— А меня — Базда, — говорит Базда, приседая в ответном реверансе.
Эмбреллин бросает на меня взгляд, пытаясь найти объяснение, но не показаться грубой перед своей гостьей.
— Все хорошо, — говорю я ей. — У нее есть артефакт, который она хочет тебе показать. Может, ты сможешь что-то рассказать ей об этой вещице?
Эмбреллин берет завернутую в ткань реликвию у Базды и осторожно разворачивает, поочередно открывая каждый угол тряпицы. Увидев, что является ее взору, она пораженно ахает.
— Мой отец нашел эту штуку, когда в базилике копали яму, — говорит Базда. — Она старая?
— Очень. Эти золотые символы... однажды я видела такие на древних механизмах Иззетов, которые много тысяч лет назад работали на платах из камня и маны. Эта реликвия сама по себе редкая, но еще более удивительно то, что она оказалась зарыта в базилике Орзовов.
— Она дорогая? — спрашивает Базда.
— Бесценная, — тяжело дыша, отвечает Эмбреллин.
Базда качает головой:
— У всего есть цена.
— Завтра я отправлюсь в торговый магистрат и узнаю, какая из гильдий имеет законное право выкупить ее, — говорит Эмбреллин. — Судя по всему, это лишь небольшая деталь чего-то большего.
— Может быть, кто-то уже нашел все остальное? — предполагаю я.
— Сомневаюсь. Среди торговцев древностями новости разносятся быстро. Я бы что-нибудь да услышала.
— Террик! — раздается голос из столовой. Выходит Саварин, задрав хобот от радости. Расставив руки, он спешит к нам. — Тишины и спокойствия тебе, друг мой.
— И тебе тишины и спокойствия, — отвечаю я, осторожно втискиваясь между его бивнями и крепко обнимая друга. — Как ты? Тебя почти неделю не было!
— Мы с Келлимом как раз зашли поделиться чудесными новостями. Меня повысили! Учебный полигон в Касарне работает на пределе возможностей, так что решили построить новую площадку, на той стороне леса Северного Хребта. Я буду ее начальником, а Келлима наняли делать дизайн постройки.
— Поздравляю, — говорю я. — Северный Хребет? Далековато придется ездить! Только на то, чтобы пересечь Большую площадь, легко может уйти час.
Саварин смущенно переглядывается с Эмбреллин. После долгого мгновения раздумий она кивает.
— Мы не будем ездить, — произносит Саварин. Мы переезжаем, чтобы жить поближе к...
— Переезжаете! — вскрикиваю я. Прикусив язык, я стараюсь быть хорошим селезнийцем, не обращать внимание на разрывающую сердце боль и лелеять внутреннее спокойствие. — То есть, переезжаете... Само собой. Так вам, конечно, будет удобнее.
Я улыбаюсь так старательно, что у меня едва не крошатся зубы. Наконец я просто не выдерживаю, убегаю к себе в комнату и бросаюсь на кровать.
Время на Размышления | Иллюстрация: Alayna Danner
— Террик, — говорит Эмбреллин, протискиваясь мимо остальных, столпившихся в дверях. — Все будет хорошо. Мы сможем ездить туда, когда захочешь.
— Я знаю. Но как было, уже не будет.
Наша компания распадается. Эта новость ударила по мне сильнее, чем потеря работы и разрушенная репутация. Я не могу позволить такому случиться с нашей дружбой.
— Может быть, устроим последнее приключение вместе? — спрашиваю я их тогда. — Прежде чем все разъедутся по Равнике.
— Отличная мысль, — говорит Эмбреллин. — Можем на следующей неделе сходить в фигурный сад. Возьмем с собой обед, и...
— Нет, это будет просто прогулка. Я говорю о чем-то, чего мы никогда не забудем. Думаю, нам надо проверить, что еще скрывается под базиликой. Почему бы нам не стать теми, кто это выяснит?
Эмбреллин качает головой, потом присаживается на край моей кровати.
— Если там есть что-то древнее, то оно должно быть глубоко зарыто. А мы не сможем вести там раскопки — тут же слетится весь Синдикат Орзовов.
— А что скажешь про вурма? — спрашиваю я.
