Длинные гудки вызова неожиданно прекращаются, и я слышу какую-то возню.
– Алло?
– Полина?
Руку начинает покалывать, и я растерянно сглатываю. Отодвигаю телефон и смотрю на экран – это точно мой номер? Миллион раз я представляла наш первый разговор. А сейчас растерялась и не могу вымолвить ни слова. Могу лишь хватать ртом воздух, просто услышав знакомый голос.
***
– Ты знаком с ней, что ли? – второй голос возвращает меня назад в реальность.
В реальность, где Никиты не было рядом два года, и где я давно перестала его любить, как и мечтать о том, что он вернется в нашу с Алисой жизнь.
Ведь я могла простить его тогда, на первых месяцах беременности, когда мне так хотелось тепла и поддержки близких людей. Или, когда отпустил токсикоз и ночью хотелось съесть сосисок, поджаренных на сковородке, вприкуску с солёным огурцом. Или, когда начали отекать ноги и пальцы рук. Или, когда у меня отошли воды и скорая не могла доехать до нас целых сорок минут, а машины тогда ещё не было…
Я мечтала, чтобы в любой из этих моментов в дверях появился Волков, и я простила бы его, и бросилась к нему, несмотря ни на что. Потому что была слабая и одинокая. Потому что мне хотелось любви и тепла.
– Отвали, Михан, – куда-то в сторону говорит Ник, а потом возвращается ко мне. – Полина? Ты здесь?
Сердце грохочет в груди так, словно вот-вот пробьëт грудную клетку и вывалится на светлый кафельный пол университетского холла. Голос Волкова весёлый и расслабленный, будто мы расстались с ним добрыми друзьями и поддерживали связь на протяжении прошедших двух лет.
– Что у тебя делает мой телефон? – наконец обретаю способность говорить.
Глаза Кати, стоящей рядом, округляются. Возможно, я сказала это несколько резче, чем планировала.
– Нашёл его после лекции. Если бы ты убегала от меня чуть медленнее, то получила бы его почти сразу. Так значит, мы теперь опять вместе учимся? – насмешливо спрашивает Никита. – Можем опять сесть за одну парту, как в старые добрые…
Это прикол такой? Он попал в аварию, и у него временная амнезия? Или свалился за борт своей яхты, на которой позировал для фото в инстаграме прошлым летом? У Алиски как раз впервые температура поднялась на фоне прививки… и мне опять хотелось, чтобы рядом кто-то был.
Сейчас всё иначе. Мне некогда смотреть фотографии чужих людей в социальных сетях. Подготовка к поступлению и работа занимали всё моё время. Я даже не помню, когда последний раз видела Виту, свою лучшую подругу. Может быть, поэтому и не в курсе, что Волков опять в городе?
– Так тебе нужен твой мобильный, или ты дальше продолжаешь убегать и делать вид, что мы незнакомы? – продолжает Никита, пока я молчу.
Я была бы не против, но, похоже, делать вид, что мы раньше не встречались, уже не получится.
Прикрываю глаза и цежу сквозь сжатые зубы:
– Встретимся в столовой в центральном корпусе через пять минут!
Сбрасываю вызов и смотрю на Катю.
– Ну что там? – интересуется она.
– Сходишь со мной в столовую? Мне там отдаст телефон старшекурсник.
– Конечно.
На подрагивающих от злости и нервов ногах добираюсь вместе с Катей до места встречи.
В голове совсем нет мыслей, кроме одной. Зачем я поставила фотографию Алиски на заставку в телефоне? Не могла какие-нибудь цветы прилепить? Или море?
Я не хочу, чтобы Никита был в нашей жизни, потому что он от нас отказался. Исчез. Сбежал. Ни звонка, ни тупой эсэмэски с вопросом “Как дела?” за полтора года жизни ребёнка! Он казался мне не таким… неужели тогда, в школе, я была так слепо в него влюблена, что не видела, насколько он гнилой? Такой же, как его папаша, морда которого красуется на каждом втором плакате в городе, зазывая голосовать на выборах именно за него.
– Ты чего такая напряжëнная? – спрашивает Катя, хватая меня за руку.
Опускаю глаза и замечаю, что сжала её несчастный телефон до побелевших костяшек. Данное средство связи ни в чём не виновато. Вяло улыбаюсь, отдаю его законной владелице и, пригладив волосы нервным движением, захожу в шумную столовую.
– Всё нормально. Неожиданная встреча со старым знакомым…
Я вижу его сразу. Он, как всегда, в центре внимания. Стайка симпатичных девушек в коротких юбках и обтягивающих джинсах вьëтся рядом. Несколько парней, у которых на лбу написано, насколько они высокого о себе мнения, взрываются хохотом на очередную реплику Никиты. Он лениво улыбается и медленно поворачивается в мою сторону.
Кудрявые волосы, ставшие намного длиннее с нашей последней встречи, падают на лоб каштановыми прядями, словно он пол-утра потратил на свою укладку у зеркала. Каре-зелëные глаза встречаются с моими, и полные губы расплываются в приветливой улыбке. Никита отделяется от компании своих друзей, в которой я сразу узнаю балагура, успевшего ко мне прицепиться на прошлой паре, и идёт в мою сторону.
– Я булочку куплю, – говорит Катя и протискивается мимо меня к прилавку.
А я вросла ногами в пол и не могу сдвинуться с места. Внутри зарождается непонятное волнение.
Ладони вспотели, губы пересохли. Я совсем не знаю, чего ожидать от этой встречи. Выглядит он подозрительно довольным и весёлым. Останавливается на расстоянии вытянутой руки и протягивает мне мой мобильный.
Вот так просто?
Не мешкая ни секунды, забираю его.
– Спасибо, – говорю, засовывая телефон в передний карман рюкзака.
– Обращайся, – кивает Ник.
Хмурюсь и собираюсь сейчас же уйти, но почему-то медлю. Бросаю на него взгляд и не могу отвести глаз. Не потому, что он красивый, я это и так знала. Все девчонки в классе мечтали пойти с ним на выпускной. Многие ходили на стадион посмотреть футбол лишь потому, что в команде играл Никита. Даже сейчас я чувствую, как наша парочка привлекает слишком много лишних глаз. Смотрят, конечно, в основном на Волкова. А потому, что у нашей дочери, точно такие же глаза. Генетика сыграла со мной злую шутку. Я рожала малышку пятнадцать часов, а от меня ей достались только жиденькие светлые волосики.
Никита вдруг перестает улыбаться так, будто он выиграл свой самый важный футбольный матч. Сводит свои тёмные брови и медленно проводит языком по губам, рассматривая меня в ответ.
– Блин, ты вообще не изменилась, Кнопка, – неожиданно произносит Волков и, сделав шаг вперед, сгребает меня своими ручищами в медвежьи объятия.
Он застаёт меня врасплох. Меньше всего на свете я собиралась с ним обниматься или как-то ещё физически контактировать. Надо было просто уйти.
От неожиданности пошатываюсь, утыкаясь носом ему в плечо, и зажмуриваюсь, потому что в ноздри пробирается его запах. И нет бы он не мылся или не менял неделями одежду, и я вынуждена была бы скривиться и подавить рвотные позывы, но пахнет он потрясающе… Очень знакомо, так, что от водоворота воспоминаний кружится голова и болезненно сжимается сердце.
