я – Только связь дайте. И оттянуться на километра полтора надо. Летуны, конечно, хорошие у нас. Но не все там летчики-снайперы.
- Добро. – согласился лейтенант после некоторого раздумья – Лишним не будет. Но артелью всё равно пройдемся.
Группа отошла на полтора километра и заняла круговую оборону. Один боец, сняв все лишнее, полез на дерево с РДГ-2 (ручная дымовая граната) в кармане. После десяти минут, когда командир уже хотел плюнуть на это дело, удалось докричатся до «Грачей», после чего гарнитуру радиостанции передали мне. Вывел пару Су-25 в район цели. Боец на дереве дал дым. По дыму сориентировал летунов более точно, дал курс атаки и так далее. В общем, всё то, чему научился Виталий, будучи ПАНом, спасибо ему.
- Бомбы ушли. – сообщили летуны – Удачи, разведка!
- Спасибо, «Грачи»! – поблагодарил я и завершил сеанс: – Конец связи. Что? – на меня внимательно смотрел командир.
- Похоже не врал про авианаводчика. – сказал командир и, уже обращаясь к арткорректировщику: – Теперь ты давай своих вызывай.
Земля под ногами дрогнула несколько раз, затем раздались раскаты разрывов.
- В землю они точно попали. – сказал я.
А вот артиллерия промазала и чуть нас не накрыла. В условиях леса корректировать огонь не было никакой возможности. Только по координатам. И кто там был виноват, наш корректировщик, передавший неверные координаты, или на той стороне – не понятно. Еле удалось уговорить неугомонных артиллеристов прекратить огонь.
Группа выдвинулась на досмотр. Просто загляденье. Четыре объемно-детонирующие ОДАБ-500П превратила некогда кишащий жизнью лагерь боевиков в подобие музея мадам Тюссо. Летуны, конечно, не всех положили. Но выжившие были контужены, дезориентированы, сопротивления не оказывали и добить их труда не составило.
Ну а те, кто попал под удар авиабомб лежали как живые. Только ткнешь такого в голову, а там вместо костей – желе. Командир бродил по уничтоженному лагерю и не мог нарадоваться. Задача выполнена. И трофеи целые. Как это всё только вытаскивать?
- Фас, бери четыре двойки и организуй оборону. Остальным – искать карты, документы и другие бумаги. Разбираться будем на базе. Выполнять. – нарезал новые задачи лейтенант.
Прихватываю Крыжу и спускаюсь в ближайший блиндаж. Не, всё-таки объемно-детонирующие боеприпасы – это что-то с чем-то. Жаль, радиус поражения маловат. «Духи» даже под землей не спаслись. Два тела валяются на полу, в бардаке из искомых бумаг, тряпок, магазинов к автоматам и боеприпасами россыпью. Тыкаю ближайший труп в голову пальцем. Прикольно. Чисто пористая резина. Или губка. Переворачиваю боевика с груди на спину и запускаю руку в нагрудный карман камуфляжа.
И тут труп бородатого араба открывает глаза. И смотрит в мои мертвым взглядом. Отскакиваю назад, вскидывая АКМС и переводя флажок предохранителя в нижнее положение. Патрон всегда в патроннике, вопреки всем инструкциям и наставлениям. Может, просто рефлекторное? Как у большинства свежих трупов нижняя челюсть падает, открывая рот. Выглядит жутковато. Но нет. Труп задергался, захрипел и потянулся рукой к кобуре, всё так же продолжая пялится на меня абсолютно белыми буркалами сваренного вкрутую белка без радужек и зрачков. Выжимаю спусковой крючок. Раздается отчетливый щелчок. Осечка! Торопливо передергиваю затвор и еще раз нажимаю на спуск. Вторая осечка, да что ж такое! Мельком оглядываюсь назад на Крыжу – а его нет. Свалил, сука!
Тем временем араб начинает не только тянуть руку к кобуре на поясе, но и поднимать верхнюю часть туловища. Абсолютно неестественно для человека. Как будто не он сам поднимается, а кто-то его поднимает. На ниточках. Как деревянную куклу. При этом, не отводя от меня взгляда. Странное дело. Зрачков у него нет, но я точно знаю, что он меня видит. Более того – смотрит прямо в мои глаза. Отбрасываю в сторону АКМС и выхватываю из-под разгрузки АПБ – бесшумный вариант пистолета Стечкина.
С моей точки зрения – дура абсолютно бесполезная. Большая, неудобная, использующая стандартный ПМ-овский патрон. А с глушителем вообще принимающая такие габариты, что легче использовать какой-нибудь ПП (пистолет-пулемет). Сколько раз я пытался от него открестится на выходах. Но начальник РАВ отряда был неумолим:
– Боец, за тобой закреплены два ствола. Так что будь любезен получи и распишись. И за выданные боеприпасы, вот в это графе.
Лишь к концу первой командировки удалось сменить его на ВАЛ. Тоже не подарок, кстати. Один раз пытался оставить пистолет в ПВД (пункт временной дислокации) перед выходом, так ему быстро «приделали ноги». В армии нет слова «украли», есть слово «проебал». Пришлось половину дня бегать и бить морды, пока не нашелся.
Тяну, нет, рву этот переросток АПС из-под нагрудника. Предохранитель в положение одиночный огонь. Опустить пистолет и на подъеме выжать спуск. Пустой щелчок. Да ёбт! Спешно передергиваю затворную раму. А тем временем араб почти полностью принял сидячее положение и даже попытался что-то проурчать-сказать. Передергиваю затворную раму. Провожаю взглядом вылетевший абсолютно целый патрон 9 × 18 мм. Жму на спуск. Щелчок без выстрела.
Ясно. Мне становится всё отчетливо ясно. Земные технологии тут не действуют. Это инопланетяне. Отбрасываю в сторону бесполезный пистолет и вызываю меню нейросети. Ща мы вас, суки, поджарим, возможностями Джоре. И с ужасом понимаю, что нет отклика не от Машки, ни от Пома. Ни от кого. Нет у меня «Тени». Нет ее плазменной пушки. Нет ее лазерных излучателей. Что делать? Бежать? А тем временем фигура араба поднялась во весь рост и начала царапать кобуру на поясе. Опять – бежать? Гранату? Сработает?
Вижу, что араб выцепляет-таки какой-то пистолет из кобуры на поясе. На ремешке. Какой – хрен знает. Пытается направить на меня. При этом жутко урча. Прыгаю ему навстречу, двумя руками сжимая нож, пытаясь отсечь выступающие части:
- Сдохни, сука! Сдохни! Хер вы до нас доберетесь…
- Ты чего орешь? – лежащая рядом перигидрольная блондинка лет тридцати недовольно повернула ко мне свое… Ну, миленькое личико.
- Да так… Кошмар приснился… Спи дальше. – отвечаю.
Осматриваюсь. Темно, но родные пенаты угадываются. За окнами еще темно. Кровь стучит в висках и ушах тяжелыми ударами с частотой два удара в секунду. Бах-бах-бах. И без Машки понимаю, что это не хорошо. Дыхание учащенное. На лице капли пота.
- Дай команду на включение работы нейросети по извлечению токсинов! – орет Машка и в так бьющего кувалдой мозг.
- Даю. – соглашаюсь я.
Состояние – ппц. Как говорится, «Лучше бы я умер вчера». Встаю с кровати. Убеждаюсь, что блондинка
