— Послали кого-нибудь к мадам Лоньон?
— У нее Дюрантель.
В комнате было накурено, грязно, весь пол затоптан.
— Лоньон вел какое-нибудь дело?
Они нерешительно переглянулись. Наконец один из них, низенький толстяк, сказал:
— Мы уже сами об этом думали… Но вы ведь знаете Лоньона, господин комиссар. Стоило ему напасть на след, он сразу напускал на себя секретный вид… Бывало, неделями расследует какое-нибудь дело, а нам ни слова…
«Еще бы, — подумал Мегрэ, — ведь успехи бедняги Лоньона обычно приписывали другим!»
— Так и в этот раз он недели две с нами в прятки играл, а иногда приходил с таким видом, будто готовит нам сюрприз.
— И словом ни о чем не обмолвился?
— Нет. Нам только бросилось в глаза, что он старался попадать в ночные дежурства…
— Где он дежурил?
— Патрули несколько раз видели его на авеню Жюно, недалеко от того места, где в него стреляли… Но в последнее время и там его не замечали… Он выходил в девять часов вечера и возвращался под утро часа в три или четыре… Случалось, что и всю ночь не приходил.
— Никаких донесений он не оставил?
— Я просмотрел журнал. В свои дежурства Лоньон записывал: «Был в городе», — и все.
— Вы послали людей на место происшествия?
— Троих во главе с Шинкье.
— Журналисты уже пронюхали?
— Покушение на инспектора от них не скроешь! С нашим начальством будете говорить?
— Не сейчас.
Лапуэнт снова сел за руль и повез Мегрэ на авеню Жюно. Деревья стояли почти голые, последние листья, падая, прилипали к мокрой мостовой. Он остановил машину у одного из домов — пятиэтажного здания, вокруг которого собралась толпа человек в пятьдесят. Дождь все еще моросил, но зеваки и не думали расходиться. Полицейские в форменных плащах-накидках выстроились в каре у парадного, оттеснив людей с тротуара.
Мегрэ вылез из машины и стал пробираться сквозь толпу под грибами намокших зонтов. Фоторепортеры тут же метнулись к нему, словно стая гончих:
— Минуточку, комиссар! Еще один снимок! Давайте повторим, отступите назад на пару шагов! Он посмотрел на них точно так же, как смотрела на него в клинике старшая сестра. Дождь еще не успел смыть кровь с тротуара, но красное пятно бледнело на глазах. Рядом можно было различить нацарапанный на асфальте контур распростертого человеческого тела. Как видно, за неимением мела кто-то обвел это место концом палки.
Делио — один из инспекторов 18-го района, узнав Мегрэ, приподнял намокшую шляпу.
— Шинкье у консьержки, господин комиссар, он первым прибыл сюда.
Комиссар вошел в парадное. Дом был почтенного возраста, но содержался, судя по всему, в образцовом порядке. Мегрэ толкнул застекленную дверь в швейцарскую. Шинкье, окончив допрос, прятал в карман записную книжку.
— Я так и думал, что вы приедете. Удивлялся даже, что до сих пор никого из ваших не было.
— Я только что из Биша.
— Как прошла операция?
— Кажется, удачно. Профессор говорит, что Лоньон, может быть, выкарабкается.
Чистенькая комната была обставлена со вкусом и не без кокетства.
Консьержка, приветливая женщина лет сорока пяти, еще не утратила привлекательности.
— Присаживайтесь, господа… Я только что рассказала инспектору все, что знала. Вот поглядите…
Зеленый линолеум был весь усыпан осколками оконного стекла.
— И вот здесь…
Она указала на небольшое круглое отверстие в стене над кроватью, стоявшей в глубине комнаты.
— Вы были одни?
— Да. Мой муж работает ночным портье в «Паласе» на Елисейских полях. Он возвращается в восемь часов утра.
— Д сейчас где он?
— На кухне…
Она указала на закрытую дверь.
— Хочет немного поспать, ночью-то ему опять работать, что бы тут ни случилось.
— Шинкье, я думаю, вы обо всем расспросили? Но мадам не рассердится, если я еще раз задам те же вопросы?
— Я вам не нужен? — спросил Шинкье.
— Пока нет.
— Тогда я отлучусь на минуточку — пройду наверх.
Мегрэ слегка приподнял брови, мысленно спрашивая себя, куда это «наверх», но промолчал, помня об обидчивости участковых инспекторов.
— Извините, мадам…
— Мадам Соже. Жильцы зовут меня просто Анжела.
— Садитесь, бога ради, что вы стоите?
— Ничего, я так привыкла.
Она задернула занавеску у кровати — комната сразу преобразилась, и спальня превратилась в маленькую гостиную.
— Может быть, выпьете чего-нибудь? Чашку кофе?
— Нет, спасибо. Итак, в эту ночь вы спали, когда…
— Да. Я уже стала засыпать, когда услышала голос: просили отпереть парадное.
— Вы не обратили внимания, который был час?
— Как же! У меня будильник со светящимся циферблатом. Было двадцать минут третьего…
— Это был кто-то из ваших жильцов?
— Нет. Это был тот господин…
Она произнесла это с подчеркнутым смущением, как бы не желая сплетничать и выдавать чужие секреты.
— Какой?
— Ну тот, на которого потом напали…
Мегрэ и Лапуэнт удивленно переглянулись.
— Вы хотите сказать, инспектор Лоньон? Она молча кивнула, потом добавила:
— Полиции положено все говорить, не так ли? Обычно я не рассказываю ничего о наших жильцах, кто они, да что они, да кто к ним ходит. Их личная жизнь меня не касается. Но когда такое случилось…
— Вы инспектора давно знаете?
— Да, уже несколько лет… С тех пор, как мы с мужем переехали сюда.
Только я его в лицо знала — не по имени. Видела, как он проходит мимо нашего дома, потом узнала, что он из полиции: он приходил как-то проверять домовую книгу.
— Но, как я понимаю, вам довелось познакомиться Су-Ним поближе?
— Да, когда он стал ходить к девушке с четвертого этажа…
На сей раз Мегрэ чуть рот не раскрыл от удивления! Лапуэнт вытаращил глаза. Да, полицейские, конечно, не святые. Мегрэ отлично знал, что кое-кто из его собственных подчиненных не прочь погулять на стороне.
Но Лоньон! Лоньон-то каков?! Подумать только, Невезучий ходил по ночам к девушке в двух шагах от собственного дома.
— Вы уверены, что это он и был? — спросил Мегрэ.
— Да он вроде, его ни с кем не спутаешь.
— И давно уже он… гм… ходит к этой девушке?
