Итак, они кинули жребий (выяснилось, что Штаны сначала достанутся Тибби), повторили Кодекс и пожевали мармеладных мишек. Время пришло. Как год назад, они хором произнесли:
— Да славятся Штаны и Союз,
Отныне, и присно, и во веки веков.
Глаза Тибби наполнились слезами, когда она произнесла «и во веки веков» — ведь если раньше эти самые века казались далекими и призрачными, то теперь они неумолимо приближались.
* * *
Тибби приснился какой-то непонятный сон. Будто ненормальная прабабушка Фелиция решила подарить ей на выпускной Волшебные Штаны.
«Ведь ты о них всегда мечтала!!!» — кричала Фелиция.
Штаны стояли — да-да, именно стояли — на мраморном пьедестале и были прикреплены к водопроводной трубе, видневшейся из-под одной штанины.
«Но ведь их даже надеть нельзя», — робко заметила Тибби.
«Вот именно! — снова заорала Фелиция. — Ты ведь о таких всегда мечтала!!!»
«Разве?» — удивилась Тибби во сне, полагая, что о таких она скорее НЕ мечтала.
«Теперь-то их точно не надо будет стирать», — подумала Тибби и — проснулась!
На краю ее кровати сидела Катрина.
— Брайан пришел тебя навестить, — объявила она. Катрина обожала новые слова и сейчас безумно гордилась тем, что сказала «навестить», а не про сто «пришел в гости».
Тибби подскочила на кровати:
— А сколько времени?
Катрина подошла к часам и принялась их сосредоточенно разглядывать.
— Боже, уже почти одиннадцать! — сама себе ответила Тибби.
Она хотела сразу спуститься, но потом решила сперва почистить зубы.
Брайан на кухне играл с Ники в домино.
— Ну что, давай еще раз, — вздохнул Брайан, раскладывая кости, Ники все время смахивал их со стола.
— Привет, — поздоровалась Тибби.
— Привет.
— Ты завтракал? — спросила она.
— Ага. Да. Конечно. — Было видно, что Брайан волнуется. У него даже плечи дергались.
— Что-то не так? — нахмурилась Тибби и направилась к холодильнику за соком.
— Да нет, просто… можно тебя на минуточку?
Тибби закрыла холодильник и удивленно посмотрела на Брайана:
— Ну конечно.
— Пойдем туда. — Он махнул рукой в сторону гостиной.
— Т-туда? — Тибби изумленно подняла брови.
У них дома никто не заходил в гостиную. Лоретта пылесосила там раз в неделю, а в тех редких случаях, когда родители устраивали вечеринки, они про сто делали вид, будто целые дни проводят именно в гостиной.
Удивленная, Тибби пошла за Брайаном. Они чинно уселись, словно на каком-нибудь торжественном приеме.
— Ну так что? — нетерпеливо спросила Тибби.
Невозможно сидеть рядом, но при этом смотреть в разные стороны и молчать.
Брайан вытер вспотевшие руки о джинсы.
Тибби забралась на диван с ногами, чтобы было удобнее смотреть на Брайана.
— Все хорошо?
— Да. Я хотел тебе кое-что предложить.
— Давай. Я слушаю.
— Знаешь, ну… вечером будет одно мероприятие.
— Выпускной бал?
— Да. Пойдем со мной.
Теперь Тибби вообще ничего не понимала.
— Но мы же и так идем туда все вместе, разве нет?
И Лена, и Би…
Брайан взмахнул рукой:
— Знаю. Но ты пойдешь со мной?
Тибби почувствовала, что начинает дрожать.
— В смысле, как твоя девушка? — Господи, какую глупость она брякнула!
— Ну да. Вроде того.
Тибби подавила нервный смешок. Брайан, напротив, выглядел очень серьезным и смотрел ей прямо в глаза.
Тибби потерла ладони. Она вдруг вспомнила, что сидит в пижаме, — правда, Тибби всегда разгуливала по дому в пижаме, и Брайан видел ее в таком одеянии миллион раз. Но сейчас, в тихой гостиной, после этого неожиданного разговора, Тиббин внешний вид делал ситуацию еще более нелепой.
— Как будто мы встречаемся? — медленно проговорила она.
— Ну да.
Меньше всего на свете Тибби хотела обидеть Брайана, поэтому она с готовностью согласилась:
— Хорошо.
Дрожь не проходила, и, когда Брайан нагнулся к ней, она напряглась, не зная, что же сейчас будет. Появилось ощущение, что все это происходит не с ней. Тибби не шевелилась, и, когда Брайан приблизил свое лицо к ее лицу, она отважно посмотрела ему в глаза. Нет, он не поцеловал ее, а сделал нечто гораздо более волнующее и нежное: осторожно провел пальцами по щеке, а потом разгладил морщинку недовольства на лбу.
— Договорились, — улыбнулся он.
Как-то, ранней весной, простуженная Лена сидела дома и смотрела передачу про девушку, написавшую книгу о том, как сложно быть приемным ребенком.
Девушка ни разу в жизни не видела свою родную мать, но надеялась, что та ее найдет. Поэтому она не любила уезжать из дома, отказывалась от командировок, всегда и всюду брала с собой мобильный телефон… Ну и так далее. Она хотела быть уверенной в том, что мама сможет найти ее немедленно, если что.
Так вот, Лена, неизвестно почему, часто вспоминала об этой девушке.
Она не пыталась найти в этом логику. Человеческий мозг — сложная штука. Скажем, Лена всегда думала о Микки-Маусе, когда брила ноги. Кто знает, почему? Да и какая разница?
Но теперь, лежа в кровати и заполняя всякие анкеты для университета, Лена снова подумала о девушке из передачи. Лена отвечала на вопросы о выборе соседки по комнате, а видела грустный взгляд серых глаз. Она писала, в каком номере хотела бы жить, но вспоминала, как девушка закусывала нижнюю губу.
Лена перекатилась на спину и закрыла лицо руками. Вот оно объяснение? Девушка напоминает ее, Лена боялась отъезда, хотя убеждала себя в том, что мечтает о нем. Ее сердце сразу же наполнялось тревогой, стоило только уехать из дома. А что же будет в сентябре?!
Нет, Лена, конечно, хотела уехать, Во-первых, потому, что была к этому готова. Во-вторых, из-за Валии, своей овдовевшей бабушки, которую сын, Ленин папа, перевез с восхитительного греческого острова в американский хаос — и с тех пор жизнь в доме Калигарисов превратилась в кошмар. Наконец, Лене хотелось поскорее очутиться и Школе искусств — она мечтала стать художницей. Курсы рисования в Художественной школе, на которые Лена записалась этим летом, были единственной радостью в ее жизни, Конечно, не считая друзей.
И все же. И все же была причина, по которой Лена не могла уехать: нельзя было покидать место, где Костас мог ее найти. Она не хотела взрослеть, не хотела меняться — ведь он любил ее такой, какой она была сейчас.
