последние месяцы тренировок брат Уильям сильно вырос по всем показателям и всё шло к тому, что ему будет доверено собственное отделение. А желание покрасоваться у него будет сбито жизнью, так что обсуждать это первый капитан даже не собирался. Много кто красовался титулами, внешним видом, достижениями, но где они все сейчас? Эти попытки ни что иное, как якорь, который тянет на дно, отвлекая от единственно важного в этой жизни, текущего момента, который и есть жизнь.
IV
Гавин сидел за длинным овальным столом в центре прекрасно защищенного и оборудованного за последнее время стратегиума. Над столом вращалась гололитическая проекция окутанного строительными лесами "Непрощенного Слепца". Вокруг линкора застыли мелкие ремонтные суда, а по всему корпусу и внутри него сновали тысячи сервиторов и техножрецов, выполняющих отделочные работы. За те несколько месяцев, что Адептус Механикус работали над ним, судно приобрело форму и блеск достойную флагмана ордена Адептус Астартес, но кое-что всё равно беспокоило магистра.
О том, что Магенрад Вульф является не простым магосом-эксплоратором, Гавин догадывался сразу, потому что иначе его присутствие на борту вместо десятков аколитов Инквизиции не одобрили бы те, кто решал судьбу ордена на Иатосе. Однако то, что в подчинении магоса оказался целый эксплораторский флот из дюжины кораблей, включая корабль-кузницу, следовавших за ними к Фрации, стало для Сорнери сюрпризом. Конечно, было ощущение, что чего-то этому флоту не хватает, но с его помощью, кроме ремонта "Непрощенного Слепца", удалось наладить добычу нужной для машин фрацианцев гелиумной руды на небольшом спутнике их планеты, а так же разыскать источник прометия на другой планете системы. С одной стороны теперь им не нужно было искать пустотный док на другом конце объятого войной сектора, с другой они становились сильно зависимы, потому что пока что никакого вклада в развитие промышленности Фрации или приведение её к имперскому образцу магос Вульф не сделал.
Переговоры с ним чем дальше, тем больше напоминали магистру перетягивание каната. Техножрец настаивал на обмене линкора на другие суда и при последней попытке, сделанной им две недели назад, прозвучало предложение предоставить взамен боевую баржу и три ударных крейсера, предназначенных специально для Астартес. Где он их возьмёт магистр понятия не имел, но знал, что у Механикус достаточно ресурсов и секретов, чтобы при необходимости откопать и больше. Тем не менее, ответ его был всё таким же отрицательным, ибо "Непрощенный Слепец" был символом их ордена, первым кораблём и в какой-то степени домом.
Магистр глубоко вдохнул, а затем посмотрел на чертеж скульптуры, который дал ему Тлен и который должен был возникнуть на руинах статуи, что венчала нос линкора. Череп, за которым раскрывал крылья филин. Казалось бы, всё хорошо, это символ ордена, но филин был как две капли воды похож на фамилиара брата Сахакила, библиария Апостолов Калибана, которого привлёк всего на одну миссию на Полифемносе капитан караула Клавдий. Конечно, у Тёмных Ангелов и их наследников всегда были секреты, но в данном случае они работали в связке с инквизитором Майев, что умножало секреты на два. Сахакил, безусловно красивый с точки зрения обычного человека блондин с ангельским лицом и дьявольской улыбкой, был мерзким типом и имел дурную репутацию любителя покопаться в чужих мыслях, а Тлен провёл с ним и Майев на корабле инквизитора всю дорогу от станции Караула Смерти до места назначения, то есть почти две недели. Мог ли Апостол Калибана изменить разум тёмного оракула? Аналогичная попытка Янтаря влезть в голову Тлена при первой встрече на Риласе, по словам самого эпистолярия, стоила ему многих лет жизни.
Мысли Гавина оборвал писк вызова от брата Микеля, который дежурил за дверями в ожидании магоса.
— Пусть заходит, — коротко произнёс Сорнери и постучал пальцами по бронзовому краю стола.
С шипением разошлись створки двери и внутрь слабо освещенного стратегиума вошел облаченный в алую мантию с черно-белыми квадратиками окантовки магос Вульф. Его сопровождали пять парящих на разной высоте серво-черепов, которые временами напоминали Гавину живых людей деталями своего поведения, если можно так говорить в отношении машин.
— Как раз тоже хотел вас увидеть, магос, — улыбнулся магистр и подвинул инфопланшет с чертежами Тлена гостю. — Готов образ того, как должна выглядеть статуя на носу "Непрощенного Слепца".
Магенрад, кажется, даже не обратил внимания на чертеж, хотя один из его сервочерепов подлетел ближе и начал сканировать. Сам же магос остановился перед главой ордена и выпрямился так, словно ему в зад сунули копьё.
— Исследовательская станция Тибия-Альфа должна быть возвращена Адептус Механикус, — произнёс он так отчетливо, будто каждое слово должно было стать гвоздём, который забивался в голову собеседника.
Гавин изучил информацию о станции задолго до того, как позволить магосу посетить её, и познакомился с людьми, что на ней работали и жили, потому представлял себе ценность, которую станция и люди представляют для планеты, более чем хорошо. Тибия-Альфа была домом ученых, которые были ответственны за всю применяемую на планете науку, машины, двигатели и тому подобное.
— Впервые слышу от вас такую категоричность, магос, — Сорнери приподнял брови, демонстрируя своё удивление чуть больше, чем оно было на самом деле. — И, насколько мне известно, планеты, дарованные орденам космодесанта, принадлежат им безраздельно со всем населением и ресурсами.
— А еще в случае ереси или техноереси отвечают они тоже вместе со всем населением и ресурсами, — ровно напомнил магос, после чего перешел в словесную атаку, наклонив голову к сидящему магистру. — Развитие фрацианцев идёт не по канону. Их машины это святотатство и техноересь, которую нужно остановить пока они не зашли слишком далеко, и первое, что следует сделать, передать исследовательскую станцию Тибия-Альфа мне.
Гавин на секунду задумался, не ощущая угрозы от представителя Механикус, но его страстное желание заполучить то, о чём он говорит. Затем глава ордена Ангелов Ночи прищурил один глаз и улыбнулся правым краем губ.
— Вы что-то нашли там, верно? Значение чего не понимают люди, но поняли вы, — произнёс магистр, и это не было вопросом, но скорее утверждением, от которого улыбка стала шире.
Магенрад Вульф молча смотрел на него, явно не ожидая такой проницательности магистра.
— Это не имеет значения, — голос был смодулирован идеально, но уже сам факт такого ответа был подтверждением догадки.
— Имеет, магос! Конечно, имеет. Мы же с вами партнёры, почти друзья. Вы спасли многим из нас жизнь, соединившись с "Непрощенным Слепцом", знаете наши секреты, так почему сложно раскрыть один из своих нам? — возразил магистр, сопровождая слова широкими жестами рук, а затем решил добавить кое-что для убедительности,
