делегатов — сидели Ершов, Панасюк, Георгий, Щербатов и Авдеева. Они пришли сюда совсем не для того, чтобы слушать меньшевистских ораторов, — они, как и многие другие, точно знали, что сегодня здесь будут Ленин и Сталин.
Их искали глазами, о них шопотом спрашивали друг у друга и совсем не слушали, что там вещал, размахивая руками, меньшевистский министр.
— Нет и не может быть — я это утверждаю! — восклицал он. — Нет такой партии, которая могла бы сейчас взять власть в свои руки!
И вот тогда в центре зала, окружённый рабочими, солдатами, матросами, поднялся человек и, вытянув вперёд руку, громко и уверенно произнёс:
— Есть такая партия! Это партия большевиков!
Зал на мгновение замер.
— Ленин!
— Ленин!
Лавина аплодисментов покрыла своим грохотом приветственные возгласы.
Министр-меньшевик продолжал стоять на трибуне, не зная, что ему делать. Уйти — это значит признать своё поражение. Ответить Ленину? Но что он мог ответить, когда он сам боялся, как бы большевики не взяли власть. И тогда он сделал единственно возможное в его положении — он изобразил на своём лице снисходительно-презрительную усмешку.
И эта вымученная улыбка послужила как бы сигналом его растерявшимся сторонникам. Хихикнул сидящий в президиуме длинноносый меньшевик с круглыми от испуга глазами. Его поддержал громким смехом пышноусый генерал в первом ряду. И вот весь президиум и первые ряды начали демонстративно, неестественно смеяться.
— Смеётся тот, кто смеётся последним! — спокойно сказал Владимир Ильич и, пройдя к трибуне, начал свою речь, обращаясь к солдатам, рабочим и матросам.
И это спокойствие, эта уверенность в своей правоте и силе вывели из себя сидящего в президиуме человека во френче, с торчащими вверх коротко подстриженными волосами. Он истерически закричал:
— Арестовать! Арестовать!
Рядом с Лениным, плечом к плечу, встал Сталин:
— Всех не переарестуете…
В президиуме зашушукались друг с другом офицеры, выбежали в коридор юнкера.
Товарищ Сталин знал, что потерпевшие поражение противники не остановятся ни перед какими крайними мерами.
«Есть такая партия!» Рисунок художника Е. Кибрика
— Пойдёмте, Владимир Ильич, — сказал он, и, несмотря на всю остроту положения, в голосе Сталина не было и тени тревоги.
Солдаты и матросы плотным кольцом сомкнулись вокруг них, и они пошли к выходу мимо бурно приветствовавших их людей:
— Товарищ Ленин!
— Товарищ Сталин!
Зал быстро пустел — народ уходил за Лениным и Сталиным.
Панасюк, полный отчаянной решимости, расталкивая людей, пробирался вперёд. Наконец он оказался рядом с Владимиром Ильичём.
— Товарищ Ленин! Товарищ Ленин! — задыхаясь, обратился к нему Панасюк. — А как оно будет насчёт земли?
Ленин остановился. Люди сомкнулись ещё плотнее и напряжённо ждали ленинского ответа.
— Землю надо отобрать у помещиков, — сказал Ленин.
— А разве они отдадут?
— Землю возьмут у них Советы, и где понадобится — силой, — разъяснил Владимир Ильич.
Гул одобрения прошёл по толпе.
— Товарищ Ленин! Товарищ Ленин! — торопился, в свою очередь, задать вопрос моряк с «Авроры». — А что, если Временное правительство откажется заключить мир?
Ленин взглянул на Сталина, и оба улыбнулись. У них на этот счёт не было никаких сомнений.
— Дадим ему по шее, — ответил Владимир Ильич и при этом даже показал, как именно это следует сделать.
— На то оно и временное, — добавил товарищ Сталин.
У входа на лестницу, из боковых коридоров, появились юнкера и офицеры. У них явно были какие-то подозрительные намерения, но, увидев огромную толпу солдат, матросов и рабочих, охранявших своих вождей, они поспешно скрылись.
Под охраной народа Ленин и Сталин спокойно подошли к лестнице, спустились вниз и вышли на улицу.
Смело, товарищи, в ногу!
Смирно! Знамя вперёд!
Отряд Красной гвардии выстроился на большом заводском дворе, залитом ярким июльским солнцем. Рабочие-красногвардейцы стояли в рядах не шевелясь, как настоящие солдаты. Только одеты все были по-разному — в тужурках, спецовках, пиджаках.
Алое знамя отряда пронесли вперёд и развернули перед строем. Оно было совсем новое, любовно вышитое жёнами и матерями рабочих. Золотистым шёлком выстрочена каждая буква лозунга:
Да здравствует социализм!
Под лозунгом заводские художники нарисовали картину: рабочий пожимает руку крестьянину. А внизу, под картиной, вышито серебряной ниткой:
Красная гвардия.
Командир отряда — старый кузнец — с гордостью поглядел на знамя и обратился к стоящему рядом с ним солдату:
— Ну как, товарищ Ершов, нравится тебе наше знамя?
Василий Ершов до войны работал токарем на этом заводе. Здесь он участвовал в подпольном революционном кружке, здесь арестовали его царские жандармы за организацию забастовки, здесь многие рабочие помнили и уважали его. Зная это, районный комитет большевиков и направил Ершова на завод для участия в митинге.
Это было 3 июля 1917 года. Месяц начался тревожно. В Петрограде все уже знали о новом преступлении Временного правительства. Против воли народа, по указке заграничных капиталистов, погнали обманутых, голодных солдат в наступление, а в самом разгаре боя оказалось, что не хватает пушек, снарядов и даже патронов для винтовок. Возмущение охватило народ.
На заводах, фабриках и в казармах возникали митинги. Рабочие и солдаты выходили на демонстрацию.
Партия большевиков считала, что вооружённое выступление ещё не подготовлено. И если оно начнётся преждевременно, то можно потерпеть поражение.
Но когда стало видно, что удержать народ от демонстрации невозможно, большевики решили принять в
