Бровь мамы поползла вверх.
– И кто им управляет?
– Мы не знаем, – сказала Марен. – Какие-то чудики по имени Элвин и Гелвин.
– Келвин и Мелвин, – крикнула Хэлли из своей комнаты.
– Какая разница. – Марен пожала плечами. – Прежде чем приехать к нам, бабушка хотела сделать несколько звонков, чтобы навести о них справки.
Мама также стянула помидор черри из салата, а папа сделал вид, будто шлёпает её по руке.
– Надеюсь, это всё фальшивка и беспокоиться не о чем.
– Я тоже надеюсь. – Марен впилась зубами в жёлтый сочный перец. Но если лагерь был фальшивым, это тоже нехорошо. Ей была не по душе мысль о том, что кто-то распространяет о снах ложную информацию. С них достаточно слухов об их магазине, ходивших по городу, после того как Обскура начала подсовывать людям их кошмары.
Раздался звонок в дверь. Марен вскочила, чтобы открыть. За дверью, сжимая в руках пакет печенья и букет жёлтых роз из магазина «Свежее и зелёное», стояла Лишта.
– Какие восхитительные ароматы! – сказала она, вручая цветы маме Марен, и преувеличенно потянула носом. – Мне стоит приходить к вам на ужин почаще.
– Это точно, мам, – сказала мама Марен, вытаскивая из шкафа вазу. Папа поставил на стол стакан любимого малиново-имбирного эля Лишты. Бабуля между тем пододвинула табуретку и вынула из своего гигантского комковатого ридикюля газету.
– Девочки тебе об этом уже рассказывали? – сказала она.
– О выставке Клео Монклер? – уточнила мама Марен. – Хэлли, похоже, в восторге.
– Нет, вот об этом. – Лишта указала на рекламу лагеря.
Мама быстро пробежала глазами страницу.
– Выглядит довольно подозрительно, не так ли? И зачем столько восклицательных знаков?
– Я тоже это заметила. – Хэлли вышла из коридора, переодетая в очень пушистую пижаму. Её светлые волосы были собраны в беспорядочный пучок. Она потянулась и зевнула, и мама с тревогой посмотрела на неё.
– Как ты себя чувствуешь? – Спустя почти год после аварии она по-прежнему задавала Хэлли этот вопрос примерно сорок пять раз в день.
– Хорошо, – ответила Хэлли с терпеливой улыбкой. – Просто я устала. Легла после двух: дочитывала книгу.
«И строчила эсэмэски подружкам», – подумала Марен с лёгким уколом ревности.
Мама нахмурилась и сняла с плеча Хэлли нитку.
– Ты же знаешь, что тебе не следует этого делать. Твой врач…
– Мои врачи говорят, что я в полном порядке, – возразила Хэлли, наливая себе стакан малиново-имбирного эля. – Если я почувствую себя нехорошо, мне просто нужно отдохнуть. Но я чувствую себя нормально. И сегодня я лягу пораньше, хорошо?
– В девять часов, – сказала мама, выразительно указав на часы.
Хэлли закатила глаза.
– Посмотрим.
– Как твои телефонные звонки, бабушка? Что-нибудь узнала? – Марен не любила говорить о черепно-мозговой травме Хэлли, и особенно ей не нравилось, когда эту тему начинала мама. «Хэлли не спала, с Хэлли всё было в порядке», – ещё одна фраза, которую она иногда повторяла про себя, когда начинала волноваться.
– Осторожно! – Папа прошёл мимо них с кастрюлей макарон и вылил воду в раковину, выпустив при этом себе в лицо огромное облако пара. Кашляя, он замахал полотенцем, чтобы его разогнать. – Давайте продолжим этот разговор за столом. Tutti a tavolo![5] Все к столу!
Все заняли свои места за столом и принялись передавать блюда, наливать напитки и вскакивать за тёртым пармезаном и заправкой для салатов. Наконец перед каждым стояло по дымящейся тарелке пенне с соусом помодоро и сырно-чесночный хлеб. Все принялись за еду, и в комнате стало тихо.
– Ничего я не узнала, – призналась Лишта, кладя вилку. – Я ровным счётом ничего не узнала ни об этом лагере, ни о директорах. Похоже, их никто не знает.
– Тогда откуда они берут свои сны? – спросил отец Марен, набивая себе рот пастой.
– В этом-то и дело! – Лишта разломила чесночный хлеб пополам, рассыпав повсюду крошки. – Где они их берут? Для целого детского лагеря понадобится немало снов. И ни у кого нет оптовых заказов.
– Значит, это наверняка самозванцы, – предположила Хэлли.
– Возможно, – согласилась Лишта. – Но это очень похоже на авантюру. Дети наверняка сообщат родителям, что от этих снов толку никакого, и тогда перед воротами лагеря соберётся толпа разъярённых родителей, требующих вернуть деньги.
– Похоже на мошенничество, – сказала Марен. – Возможно, они возьмут у людей деньги и исчезнут ещё до того, как родители рассердятся.
– Может быть, – задумчиво произнесла Лишта. – А если нет? Что, если кто-то, кого мы не знаем, создаёт сны и снабжает ими этот лагерь?
По затылку Марен лёгким пёрышком пробежала дрожь. Создатель снов и мошенник одновременно. Кто-то, кто обладает магией снов, но при этом неизвестен широкому сообществу создателей сновидений. Или же кто-то, кто был частью сообщества, но имел тайный проект. В любом случае при этой мысли ей стало муторно. Сны следует тщательно регулировать и контролировать, чтобы они не попадали в руки непорядочных, помешанных на власти проходимцев вроде Обскуры. А в лагере будет полно детей без родителей.
– Это потенциально крайне опасно. Такое нельзя оставить без внимания, – заявила Лишта, как будто прочла мысли Марен. – Я поеду туда и проведу расследование.
Марен уронила ломоть чесночного хлеба в салатницу.
– Ты? Как?
– Попробую устроиться на работу в их столовую, – сказала Лишта. Вся семья уставилась на Лишту, разинув рты.
– Вы… собираетесь… готовить? – спросил отец Марен, а Хэлли прикрыла рот салфеткой, чтобы не засмеяться слишком громко.
– Что в этом трудного? – Лишта снисходительно махнула вилкой. – Положить хот-доги и гамбургеры на гриль, разогреть кастрюлю с супом, раздать по тарелкам кашу.
В последний раз, когда Марен ночевала в доме своей бабушки, Лишта подала на завтрак пригоревшую хрустящую яичницу. И подгоревшие тосты, намазанные сверху чем-то отдалённо напоминавшим крем для обуви.
– Конечно, мне придётся действовать под прикрытием, – заявила Лишта. – Но у меня дома куча париков, и я с радостью сменю имидж.
– Мы сможем туда поехать? – закинула удочку Марен.
Теперь все посмотрели на неё, а не на Лишту.
– Мы могли бы записаться в качестве отдыхающих и действовать под прикрытием, – продолжила Марен. – Так можно узнать намного больше.
Лето в Рокпул-Бей было весёлым временем года, если вы туристы, но толпы везде и повсюду утомляли. Нет, конечно, летом классно было гулять по пирсу и осматривать достопримечательности, но сколько можно?! И они надоедали, теряли свою новизну. Из-за того, что родители пока не оплатили все больничные счета, они не могли позволить себе поездку и, вероятно, не смогут ещё в течение очень долгого времени.
